Самородки (в 60+ вполне возможно родить себя) дрейфом в походной экипировке совершают сброс избыточности, прививают собой пространство от банальной деловитости.
В складке
Реальность в писательском сознании преобразуется в стиль особенность единства формы, подобно личному языку.
Не затонуть в тотальной засоренности банальными подробностями и пояснениями помогает Его Величество Удивление, отражающее базовую эмоцию любопытства и ее последствия в виде обновления.
Точнее, Удивление часто результат испытания любопытством. Текст лишь фиксирует таинственную возможность одеть ощущаемое мыслимым, используя тот самый стиль, формирующийся в особой «складке»*. То, что выпархивает подобно бабочке из этой «складки» и есть трансформат реальности стиль, квант личного мировидения, выпытанный личным же любопытством.
Удивительно, что в результате одной и той же пытки получается множество стилей. Ещё более удивительно, что мы иногда понимаем друг друга (или думаем, что понимаем). Получается круговое Удивление со складкой в центре.**
====================
* «Говорю о складке в мыслимом и ощущаемом, которую невозможно разгладить» Поль Рикёр «Переход».
** Не в ней ли расположился внутренний профессор Преображенский с набором остро отточенных стилусов.
Twin Peaks* испанского барокко
В нашем мире Инстаграм и селфи функция придворного художника понятна каждому школьнику. Человечество достигло совершенства в понимании и соответствующей практике сомопрезентации. Состояние (и внутреннее и внешнее) придворного художника тоже не секрет для наших современников.
Достоверность лиц, как суть верности интерпретации, в исполнении применения некого коэффициента подлинности невидимого, привлекает заказчиков.
Выставка (очень небольшая) Веласкеса в рейксмузеуме странным и, думаю совершенно не запланированным организаторами, образом открыла для меня некий побочный эффект (если не синдром) успешного придворнохудожничества с политтехнологических элементами. Если к Лени Рифеншталь из первой половины 20 века добавить Глеба Павловского из 90-х того же века, то с большой степенью похожести (метафорической!) можно получить Веласкеса 17 века.
Брутальный альянс в виде «дружбы» с Солярисом (как раз габитус монарха Испании) гарантирует синдром Сарториуса**, появляющийся будто сам собой. Вряд ли по-другому можно объяснить галерею портретов карликов, подробно представленную на выставке, как не способ вызвать самого себя на дуэль. К сожалению «Менины», «Сдача Бреды» не приехали из музея Прадо и я не смогла реально высмотреть как многомерность первой, так и утвердиться в догадках о загадочном лошадином крупе второй. Поэтому тема Веласкеса не закрыта до следующей встречи.
====================
* множественность точек схода, проекций, пространств в картине Веласкеса «Менины» напоминает Twin Peaks Девида Линча.
** персонаж из романа Лемма «Солярис».
Единственное высказывание художника, которое сохранилось «Предпочитаю быть лучшим в изображении уродства, а не вторым в изображении красоты». Здесь присутствует определенное кокетство, вторым в изображении красоты он не был.
Единственное высказывание художника, которое сохранилось «Предпочитаю быть лучшим в изображении уродства, а не вторым в изображении красоты». Здесь присутствует определенное кокетство, вторым в изображении красоты он не был.
Делать собой из себя пронзительную нелепость для уравновешивания придворного помпеза.
Дикий натуралист.
Troppo vero! Автопортрет.
Этна в Bianco исполнении
Терруар Этны в Bianco исполнении, согласно сопроводительной прописи «В их свежести и нервной вене спрятан дымный аромат, вечный снег ледников и огонь вулкана», слегка вибрирует в бокале, линзируя* нижнеземельные парадоксы нынешнего сезона в виде цветущей и одновременно желтящей листвой сакуры, да ещё зелёных северо-голландских попугаев, затеявших базар с сороками.
====================
* Перевернутая картина окружающей реальности в бокале вина за счет обычного эффекта линзы одна из излюбленных автором метафор. Фокусировка (зум) нескольких случайных поэтических срезов в одной точке будто на сетчатке глаза с последующей пересборкой в виде текста.
«В их свежести и нервной вене спрятан дымный аромат, вечный снег ледников и огонь вулкана»
Этика в протоке викингов
Парковая зона с названием «протока викингов», поросшая камышом над маренговой плотностью вод с цирконовыми бликами в полном безлюдии и оттого, не отвлекая, позволяет длить впечатление от беседы в философском клубе на тему «Этика».
Поверхность играет светом подобно трансформантам различений тысячелетних поисков причин-оснований-субстанций этики. Присела на берегу и как философствующий биохимик определяю этику ипостасью социальной коммуникации, обеспечивающую ей (коммуникации) эффективность в условиях контингентности.
С биополитических позиций, этика представляет собой нечто подобное глии или строме в многоклеточных системах (единствах второго порядка). Этика вшита в логику сложных единств третьего порядка (социальных систем) и здесь мы снова встречаемся с понятием эффективности коммуникации. При этом вариативность этического спектра, его динамика зависит от типа соцсистемы. Например, корпоративная этика, медицинская этика, тюремная этика и т. д. Но на метауровне ипостась (πό-στσις под-стоящее, подставка) коммуникации.