Марш! Я сказал марш! прервал он меня. Клянусь, я никогда не слышал такого жестокого, холодного и страшного голоса, как этот глухой хрип. На меня тот голос подействовал сильнее, чем боль, и я стал повиноваться ему сразу. Мы направились прямо к двери и в гостиную, где сидел наш больной старый пират, уже изрядно приторможенный ромом. Слепой сжимал меня железной хваткой, и всё более наваливался на меня всей своей неимоверной тяжестью.
Подведи меня прямо к нему, и когда я буду в поле зрения, крикни: «Вот твой друг Билли!» Если ты этого не сделаешь, я сделаю вот что», и с этими словами он снова мне так заломил мне руку, что я чуть не потерял сознание. Между тем, я был в таком ужасе от слепого нищего, что мой ужас перед капитаном сам собой испарился, и когда я открыл дверь в гостиную, то тут же закричал слова, которые нищий слепец приказал мне горланить.
Бедный капитан раскрыл глаза, и на мгновение они совершенно вылезли на лоб. Было видно, как ром моментально выветрился из него и резво протрезвил его разум. Но не ужас, а скорее выражение какой-то смертельной болезненности овладело его лицом. Он сделал движение, чтобы подняться, но я не верил, что у него было достаточно силы для этого.
Теперь, Билл, сиди на месте! сказал нищий, Если я не вижу, это ничего не значит, зато я слышу, как шевелится каждый твой палец. Дело есть дело. Дай мне свою левую руку. Мальчик, возьми его левую руку за запястье и придвиньте его руку ко мне.
Мы оба повиновались его указаниям, и я увидел, как он что-то пропустил из полости руки, которая держала палку в ладонь капитана. Капитан мгновенно закрыла ладонь.
А теперь это уже сделано! сказал слепой. и с этими словами ослабил свою дьявольскую хватку, оттолкнул меня и с невероятной быстротой и ловкостью выскочил из гостиной и в дорогу, где я, всё ещё оледенелый от ужаса, слышал, как его палка постукивала по брусчатке, быстро удаляясь от нас.
Прошло какое-то время, прежде чем я и капитан наконец пришли в себя, но, наконец, в тот же самый момент, когда я выпустил его запястье, он резко открыл ладонь и глянул на неё.
Десять часов! воскликнул он, Осталось шесть часов! Мы сделаем их еще, Джим! крикнул он и вскочил на ноги.
Но как только капитан встал, он вдруг пошатнулся, схватился рукой за сердце, некоторое время раскачивался, а затем, со странным глухим звуком упал и с силой ударился лицом в пол.
Я сразу же подбежал к нему, стал звать мать. Но спешка была напрасной. Капитан был сражен смертельным апоплексическим ударом. Это странно, что мне, кому никогда не нравился этот человек, кому приходилось постоянно жаловаться на него и терпеть его дикие причуды, кто страдал и сносил неудобства от его присутствия, кто тысячу раз проклинал его и хотел от него избавиться, это удивительно, но как только я увидел его нелепую смерть, я тут же залился безутешными, страшными слезами. Это была вторая смерть, которую я видел в жизни, в то время, как печаль от первой была еще свежа в моем сердце.
,
Глава 4
Пиратский сундук
Конечно, не теряя времени, я рассказал маме все, что знал, и, возможно, должен был рассказать ей всё много раньше, и мы сразу же поняли в каком сложном и опасном положении оказались. Ясно, что деньги, если таковые бы у него, должны были принадлежать нам, но вряд ли наши новые друзья подельники капитана, прежде всего два типа, знакомые нам Черный Пёс и слепой нищий были бы склонны отказаться от своей добычи ради выплаты долгов мертвеца. Приказ капитана немедленно ехать к Доктору Ливси оставил бы мою мать без защиты. Об этом не могло быть и речи. Но и оставаться в доме далее было тоже невозможно. Тревожно ожидание охватило наши души. Падение углей с кухонной решетки, тихое тиканье часов наполняло нас страхом. В наших ушах гремели крадущиеся шаги за окнами. С мыслями о мертвым теле капитана на полу залы и мыслью о том, что этот отвратительный слепой нищий где-то рядом и может вернуться, с минуты на минуту, я часто вскакивал в ужасе и мне казалось, что на моей голове от ужаса встают дыбом волосы. Что-то нужно быстро делать, и нам наконец пришло в голову отправиться вместе и обратиться за помощью в соседнюю деревушку. Сказано сделано. Едва одевшись, в том, в чём были, мы бросились бежать сквозь ночную мглу и морозный туман.
До деревни было всего несколько сот ярдов, и хотя она была не видна за скалами бухты, меня обнадёживало, что мы бежали в противоположную сторону от той, откуда явился мерзкий слепой нищий, и куда он, Скорее всего вернулся. Мы прошли всего несколько минут, иногда останавливаясь, чтобы обнять и прислушаться. Но вокруг нас не было никаких других звуков, кроме глухого ропота прибоя и карканья ворон на деревьях. Когда мы добрались до деревни, в окнах уже горел огонь, и я никогда не забуду, как сильно меня окрылили эти маленькие живые огоньки в окнах. Но, как оказалось, это была единственная помощь, которую мы могли бы получить здесь. Ибо вы подумайте головой, как бы людям не было стыдно, ни одна живая душа не согласилась бы вернуться с нами к «Адмиралу Бенбоу». Чем больше мы рассказывали о наших проблемах, тем больше мужчины, женщины и дети прирастали к теплу своих домов. Имя капитана Флинта, ещё недавно совсем незнакомое мне, в деревне было хорошо известно многим и при упоминании сразу возбуждало в людях ужас. Некоторые из поселенцев, которые были на полевых работах в дальнем конце гавани у «Адмирала Бенбоу», говорили, что видели нескольких подозрительных незнакомцев на дороге и приняли их за контрабандистов, и тут же заспешили домой, чтобы покрепче запереть засовы своих дверей. Кто-то сообщил, что видел небольшое парусное судно в месте, которое все называли Дырой Китта. В этом отношении появление любого, кто был товарищем капитана, было достаточно, чтобы напугать их до смерти. Лишь несколько отпетых храбрецов выразили желание отвезти нас к доктору Ливси, но ни один не согласился участвовать в охране нашей гостиницы.