Дед же, усмехнувшись, продолжил:
А то был у меня друг, царствие ему небесное. Шибко любил с ружьем побродить. Хорошее у него ружье было, бой точный. Вот только одна беда предохранитель не работал совсем. Я ему сто раз говорил починить, а он все отнекивался. Как-то по зиме зацепил курком за ветку или что там у него вышло, не знаю. Да только когда нашли его, была у него нога прострелена и артерия пробита. За пару минут ушел. Так что
Помолчали. Что говорить? И так ясно все.
А потом была баня. В маленькой парной был устроен всего один полок, в углу примостилась старая чугунная печь, обложенная окатышами. В маленькое окошко едва-едва пробивался предвечерний свет. Пахло травами, дубом и мылом. На печке стояло ведро с кипятком, в котором отмокал дубовый веник. Париться вдвоем здесь бы не получилось очень тесно.
Дед предложил пойти мне первому:
После меня у тебя уши в трубочку свернутся. Очень я жар люблю.
Я в общем тоже жара не чураюсь, но спорить с хозяином не стал. Сказали первым идти иду.
Попарился от души, нагоняя в уставшее за день тело дубовый дух. Поддавал на камешки, окунаясь в горячий пар, хлестал себя веником, обливался ледяной водой
Напарившись, выскочил из бани хорошо! Вечерняя прохлада обняла со всех сторон, остужая и освежая. Дед сидел на лавке, ворошил палкой угли в костре. Рядом стоял котелок, из которого он мне немедля и налил полную кружку горячего, пахнущего смородиной, чая. Придвинул банку с вареньем, усмехнулся по-доброму, глядя на мое красное лицо, и ушел париться сам
А я остался пить чай. Стемнело, и комары принялись за меня с новой силой. Но меня комарами не напугать, я стойкий. Вызвездило, обещая завтра ясный день Из тайги доносились тихие шорохи, над головой проносились летучие мыши, мелькая стремительными силуэтами. Кобелек свернулся калачиком у костра и сонно глядел в огонь.
Дед Матвей появился из бани не скоро, раскрасневшийся и довольный. Подсел к столу, принял от меня кружку с чаем, сделал глоток, блаженно выдохнув. Посмотрел на меня внимательно:
Деня, а давай завтра вместе на утку сходим. На утреннюю. А потом я в обход, а ты гуляй себе.
В какой такой обход? удивился я.
Дед хлопнул меня по плечу:
Егерь я местный. Ты не усек что ль?
Я почесал в затылке:
Да где ж я усеку, если ты без формы. Я как пришел, ты все время в исподнем, я хмыкнул.
Дед хмыкнул в ответ, сказал:
Так ить вижу, что человек ты нормальный. Чего ж перед тобой регалиями козырять? А то хочешь давай со мной в обход?
Я покачал головой отрицательно:
Не, дед Матвей, не пойду. Я лучше тут погуляю где-нибудь. Или помощь нужна?
Да не, какая помощь, дед махнул рукой, пойдем спать лучше. Подъем-то ранний.
В зимовье было темно хоть глаз коли. Свои вещи я пристроил в углу, достав только спальник. Бросил его на нары, раскатал и завалился, вытянувшись блаженно. Сон пришел незаметно. Вот только слышал ровное сопение деда, и уже утро.
До озера шли около часа. Оно открылось передо мной внезапно, и я уже не смог оторвать взгляда от водной глади с отражавшимся в нем рассветным солнцем.
Над водой с посвистом крыльев пронесся табунок уток и с плеском упал на воду, пуская широкие круги по воде и призывно крякая. Дед Матвей ушел от меня метров на двести по берегу, выбирая позицию поприглядистей. Я двинулся в другую сторону, косясь изредка на воду. Нашел место, устроился. От воды тянет сырой прохладой и тиной, стоит оглушительная тишина. Только утки крякают и плещутся, ныряя иногда. Я не спешу стрелять, хочу насмотреться сначала. Очень люблю этот момент до первого выстрела, когда ты еще не разрушил эту тишину.
Вот солнце поднялось чуть выше, и дед Матвей выстрелил, накрыв пару уток густой осыпью дроби. Одна из них забилась на воде, а вторая просто распластала крылья. табунок с шумом поднялся с воды и устремился прямо на меня. Я вскинул ружье
Б-бах! Б-бах!
Приклад тяжело боднул в плечо, сизый дымок пороховой гари потянулся над водой. Упала одна утка, недалеко от меня, в прибрежную траву.
Переломил стволы, гильзы выскочили на траву позже подберу. Зарядился, уселся. В воздухе вкусно пахнет порохом началась охота
За пару часов подбили с десяток уток больше и не нужно. Часть съедим сразу, часть закоптим. Ну а завтра еще поохотимся, если нужда возникнет или желание.
Дед Матвей сказал, протягивая мне уток:
На-ка, унеси в зимовье. мне с собой таскать не с руки.
Я принял от него уток да и пошел к зимовью неспешно. Занялся чудесный день, теплый и ясный, и идти по тайге было большим удовольствием.
На месте выпотрошил уток, напихал им внутрь наломанных тут же можжевеловых веток так они три дня могут пролежать. Но мне столько не нужно, вечером будем коптить.
Выпил чаю и пошел в тайгу. Бродил до вечера, слушая рябчиков и выглядывая тетеревов. Однако наткнулся на глухаря. Огромный черный петух стоял на тропе, поглядывая по сторонам. Я припал на колено, вскинув ружье и ловя его на мушку оптики не было. Расстояние метров сорок, в одном стволе пуля, во втором двойка, самое то. А глухарь стоит, не шевелится даже, как на выставке. Даже стрелять жалко, очень уж красив.
Задумался даже стрелять или нет? Утки набили, с голоду не пухнем Но, с другой стороны, такой трофей