Но только вдруг понимаешь, что осень не сменяется больше зимой, а листья пожелтели еще летом. Да что там пожелтели! Они были красными, а стали зеленые. С неба сыплются голубые перышки, а облако лежит на крыше соседнего дома как ни в чем не бывало. Облака должны находиться в небе, а осень наступать в свой черед, вот что я вам скажу. Стрелка часов делает, что хочет. Время украдено у меня каким-то неизвестным злоумышленником. Сначала он отрезал от моего времени по ночам, резал моё детское одеяльце, а потом утащил совсем.
И я с удивлением слышу собственный стон, прямо там, на обеде или в баре и профессор, специалист по засушливым почвам, роняет палочки и Себастьян, самый молоденький восторженный немец, выпучив глаза, хватает меня за локоть
Очень мило, Себастьян, но не беспокойтесь. Я не стану новым божеством горы Тайшань, спрыгнув с вершины вниз головой, прямо на крышу отеля Celebrity, блюдцем с загнутыми краями лежащую среди магических облаков. Жизнь слишком коротка, чтобы оплакивать себя.
Возможно, эта боль, пробиваясь сквозь наркоз незнакомого чудного мира, одна лишь и напоминает мне о предназначении, обо всех тех, кому я должна однажды рассказать о чем-то сокровенном, о найденном мной Беловодье, рецепте счастья, запахе его, о том, как выглядит счастливый человек, о том, чем утешиться, как устоять в наступающем хаосе
Сентябрь 2016, ТайаньПривет, русская!
Привет, русская! машет мне рукой продавец фруктов, выглядывая из своего крошечного складика. Уже хурма перезрела кивает на огнедышащую хурму, которая светится как мёд, а ты все не идёшь. Непонятно чем питаешься. Хурма, вот, виноград. Ты красивая, русская.
Интересно, где её муж? спрашивает жена из-за его спины.
А где твой муж? переадресуется мне тут же вопрос.
Не понимаю, я мотаю головой.
Всё ты понимаешь, улыбается продавец. Нету мужа. Вот возьму тебя в жены, будешь со мной фрукты продавать. Сразу весь посёлок прибежит.
Хорошо, подключаюсь я. Я согласна. И представляю, как я восседаю среди гор винограда, томная и кудрявая.
Ты видишь, торговец хохочет так, что кепка слетает с его лысой головы, всё она понимает. И продолжает, жене: а тебя сошлю в деревню.
Женщина бьёт его полотенцем, а мне говорит: приходи ещё, не обращай на него внимания.
Закупившись хурмой и виноградом, я замечаю, что вдруг стемнело. Надо бы ещё в магазин.
О, смотри, вот и наша русская. В магазинчике меня тоже знают. За чем пришла?
Я пытаюсь показать: чепчик для душа. Приносят махровый. Нет, не такой. Находят правильный, даже два, на выбор. У китайцев всегда и всё найдется. А теперь и ещё кое-что нужно, хожу и собираю: красное вино, чипсы, конфеты из боярышника и несколько пакетиков специй.
Давай, продавщица начинает пикать, пробивая мой товар, и комментирует: вино и специи, как обычно. Вот, смотри, хлеб привезли сегодня, и булочки.
Спасибо, мне не нравится ваш хлеб.
Нам тоже, смеются продавщицы. Мы не едим хлеба. Байбай, приходи, русская.
Как хорошо, когда у тебя есть знакомые.
Не торопясь, чтобы не помять сладкое тело хурмы, иду назад. Прохожу мимо парка. Мальчишки в темноте играют в салки. Старшие разминаются, дышат, сидят болтают.
Как хорошо, когда у тебя есть знакомые.
Не торопясь, чтобы не помять сладкое тело хурмы, иду назад. Прохожу мимо парка. Мальчишки в темноте играют в салки. Старшие разминаются, дышат, сидят болтают.
Ни хао2, говорю кому-то я.
Ни хао, бабушки передразнивают. Сидим тут вшестером, а она Ни хао. Лаовай3 качают укоризненно головами. Но они меня уже знают и машут руками вслед.
Поднимаюсь к себе на пятый этаж. Молодые немцы носятся по лестнице, свирепо стучась друг к другу, моя соседка Туяна, бурятка из Улан-Удэ, тоже с ними.
Мою хурму, открываю бутылку и наливаю. В окно на меня смотрит гора. Когда я подыскивала себе новую работу, я из всех вариантов выбрала эту гору. И вот она владеет мной безраздельно. Каждый вечер мы с ней наедине.
Привет, русская. Радуйся жизни.
Тайань, октябрь 2016Малые снега4
Эта осень, моя первая в Тайане, Шаньдун, была добрая и прекрасная такое затянувшееся бабье лето, яркая и щедрая на подарки, на светлые, почти весенние деньки, на урожаи разноцветной редьки, капусты большой, маленькой и ещё десяти видов, острого перца, хурмы, мандаринов, колоссальных королевских грейпфрутов и студентов-первокурсников в голубых формах, весёлых, резвых, неожиданных и бесстрашных. Наши первокурсники маршируют на стадионах и площадях, они наполняют кампус и выливаются за его пределы, они поют и скандируют, едят в четыре глотки в лавчонках и в столовых, ставят тебя с тупик и огорошивают, внезапно атакуют и вдруг засыпают в перерыве, как подкошенные.
Во второй половине ноября обещали зиму, включили отопление. Какая она здесь? я задавалась вопросом.
Русской зимы я не видела уже три года. Зима на юге, в Ханчжоу, была очень себе на уме, как и все южане. Цепенила и пронизывала. Хотя из месяца в месяц всегда что-то цвело, и магнолии не опадали, и пальмы зимовали в своих сереньких одеялах. Невидимая и церемонная, зима там подкрадывается незаметно, заползает в город по-пластунски, забирается сыростью и могильным холодом под брюки и за воротник, притворяется другом и балует солнышком в разгаре дня, уничтожает тебя ранним утром Она поселяется у тебя дома (южнее Янцзы в Китае нет отопления) и превращает в лёд твои вещи, твои мысли