Роман Буревой
Призвать дракона
Пролог
Елень
Новый лук!
Ни за что!
Отдам свой панцирь взамен.
Панцирь кожаный, а не из пластин хадха! Оставь себе.
Прозрачный панцирь? Ну ты и жучила! Ни один лук не стоит самой крошечной пластинки хадха! Ну ладно Новый кожаный панцирь и в придачу корзинку марципана.
Корзину марципана? Где она? Где? Не вижу! Рад принялся хлопать по карманам камзола и брюк.
Старые брюки из шкуры болотной ящерицы, доставшиеся младшему брату в наследство от Лугора, болтались на тощих мальчишеских ногах, и при каждом хлопке из дырявых карманов сыпались крошки. Рад был сладкоежкой, потому в карманах вечно таскал марципан и пряники, завернутые в листья лопуха или вообще ни во что не завернутые. Теперь все эти крошки, засохшие кожурки и шелуха обсыпали нарядные начищенные до блеска сапожки Елень, красавицы шестнадцати лет от роду и старшей сестры Рада. То есть Радомира, но полным именем его в неполные четырнадцать не величал никто.
Вредина. Корзинка будет. Матушка обещала в базарный день подарить! заверила Елень.
Ах, обещала! Корзину-корзинищу. Небось ту самую, в которую яблоки мы собираем? Или ту, в которой ты нитки для вязания держишь!
Нет у меня ниток! И спиц нет! Вранье! яростно запротестовала девчонка, щеки вспыхнули, даже мочки ушей заалели.
«Лук и вязальные спицы друг с другом соседствовать не могут», утверждал старший брат Марк, а Марка в семье почитали юным мудрецом.
Ой, умру Для Тима кошелек бисерный
Молчи, Рад!
А корсет! Корсет купила! Я же видел, как ты в него затягивалась! Две служанки за ремешки тянули, чуть не лопнули служанки и ремешки. А Тим тебе на ушко: «Моя елочка!»
Елень попыталась стукнуть его кулаком по загривку не попала. Радомир ловко увернулся и, отскочив на безопасное расстояние, продолжал скалиться, выглядывая из-за корзин с яблоками. Просторный, мощеный булыжником двор усадьбы был заставлен телегами долинников и корзинами, полными яблок, желтых и красных, каждое размером в два Радомировых кулака. Год выдался яблочный. Будут теперь и варенье, и сидр, и лимонад, и компоты.
Говорят, яблочный год драконий год.
Вредина! похоже, Елень начала по-настоящему злиться. Но при этом все еще надеялась выменять у брата лук на грядущих стрельбах в Альдоге без этого лука никак главный приз не взять. А Елень мечтала взять приз в этом году стреляла она классно. А карты? За карты отдашь лук?
Какие карты? насторожился Рад. Ты что, гадать меня вздумала учить? Так это не ко мне, это к Анне с картами ступай.
При чем здесь гадание! Ну ты и тупак! Карты географические. Старые-престарые.
И что?.. Радомир вытаращил глаза, изображая недоумение. Старые карты ненужные карты.
Отец говорил, что еще двадцать лет назад мир был совсем иным. А теперь что ни год, то рисуют новые карты, новые моря, новые заливы и мысы, новые острова. Старые карты уже ни на что не годятся в них торговцы заворачивают рыбу.
Во-первых, там горы нарисованы. Горы, к твоему сведению, почти не меняются, только побережье! Во-вторых, там дорога к сокровищам. Указано, где зарыты.
Сокровища! Перед подобным соблазном Рад не мог устоять, хотя и усомнился, что Елень правду бает.
Идем, показывай свои карты, сделал он вид, что соглашается через силу.
Солнце садилось, уже весь двор погрузился в сумрак, и только беленая стена главной башни и медная ее крыша горели на солнце, да еще солнечный закатный ободок полыхал на медной черепице стенного укрытия. Усадьба год от года все больше походила на крепость обзавелась и каменными стенами и сторожевой башней, и глубоким рвом. Мост, правда, через ров сделали постоянный, а не подъемный, но он удобно простреливался с надвратных башен.
Они побежали к дому, лавируя между телегами и людьми с корзинами, по винтовой скрипучей лестнице взлетели на чердак. Самое верхнее овальное окно выходило на запад, и в этот час золотом переливались висящие под потолком старинные ковши и медные тазы, и легкие золотинки пыли плыли в воздухе, как звезды в небе.
Никогда больше в жизни Рада не было такого летнего вечера пропитанного яблочным ароматом, пронизанного косыми лучами закатного солнца. Тот мир разбился, разлетелся стеклом, когда жизнь вызверилась с неожиданной злобой.
Елень поманила брата в угол, к огромному сундуку, обитому медными полосами. Много лет назад он был заперт на большущий замок, но со временем одно ушко отвалилось, и теперь содержимое сундука становилось добычей каждого любопытного, который осмелился поднять крышку. То есть сделался добычей Елень, потому как любопытнее ее не было в замке человека. Среди полуистлевшей одежды и нескольких старинных логбугов в кожаных переплетах с застежками, таинственных книг, написанных на забытом ныне языке, Елень отыскала черную папку. Как и книги, она была украшена сверкающей белой пластиной с изображением дракона. Ящер с гребнем на голове и распростертыми крыльями свернулся кольцом в попытке ухватить себя за хвост. Говорят, много-много лет назад дракон летал по небу и плевался огнем, но потом он состарился и летать перестал, но огонь почему-то продолжал падать с неба, только все реже и реже