Но, с другой стороны, я вижу жизнерадостный народ — это вообще национальная еврейская черта, но при жизни в других странах к ней обычно добавляется хроническая грусть, здесь же явно оптимизм преобладает…”
Не все были согласны с Поповым. “Тут невольно вспоминается, — комментировал Шай Гриншпун в газете “Права человека”, — старая хасидская притча о визите двух посланцев рабби в Одессу. Один посланец, вернувшись, рассказал, что Одесса полна синагог и иешив, а другой — что Одесса полна кабаков и борделей. Каждый нашел то, что искал. Так и наш друг, мэр Москвы. Приехав в Израиль, он продолжает искать здесь знакомые ему проблемы. А “кто ищет — тот всегда найдет”. Попов не заметил в Израиле “вилл и трущоб, безработных и миллионеров, “кабланов” и эксплуатируемых ими олим…” Какая уж тут уравниловка!
По-моему, оба правы. Израиль проектировался и создавался людьми, близкими к социалистической идеологии. Тенденция к эгалитаризму была заметна во многих сферах жизни. Киббуцы — самый яркий пример. Постепенно рыночная стихия стала размывать коллективистские, уравнительные начала. “Рука государства” уступала место “руке рынка”. Но не сразу и не везде. Что и заметил Попов. А “трущобы”, безработных и “кабланов” ему просто не показывали. С “трущобами”, правда, вообще напряженка…
МАЙ-92
Ариэль Шарон — 1948: обретение независимости — Война за независимость — Мои друзья ветераны — Русская духовная миссия — “У нас не террариум!”
Май прошел под знаком культурно-гостевых мероприятий, в щелях между которыми размещалась политика.
6 мая принял нового посла США Уильяма Хэрропа. Толковый, знающий дело человек. Прекрасно ориентируется во всех ближневосточных хитросплетениях. Оптимист, но не слишком. Достаточно откровенен. В американском посольстве около 60-ти дипломатов. Пропорционально влиянию США и их роли в мирном процессе.
Приятное воспоминание оставил обед на ферме министра строительства генерала Ариэля Шарона. Ферма специализируется на выращивании баранов. Соответственным было и меню.
В Израиле Шарон (его ласково зовут Арик) личность знаменитая.
Участвовал во всех войнах и всегда побеждал. Но не всегда побеждал в битвах с начальством. После шестидневной войны Шарон возражал против строительства так называемой “линии Бар-Лева” вдоль Суэцкого канала, считая саму концепцию таких оборонительных сооружений устаревшей и неэффективной. В результате начальник Генштаба Хаим Бар-Лев отказался продлить контракт с Шароном. “Я не мог в это поверить, — вспоминает Шарон. — Одно дело профессиональный спор, независимо от того, насколько он резок. Но заставлять меня покинуть армию в то время, когда они отчаянно нуждались в любом дельном совете, который только могли получить, даже — и особенно — если этот совет был не таким, который они хотели услышать?” Только вмешательство влиятельного министра финансов Пинхаса Сапира помогло Шарону остаться в армии.
Звездный час Шарона наступил, пожалуй, в ночь с 15 на 16 октября 1973 года. Шла война с Египтом, который неожиданно напал на Израиль и сумел добиться некоторых успехов. Обстановка была сложной. Как на фронте, так и в штабах. Разорвав клубок интриг, именуемый “войной генералов”, Шарон настоял на форсировании Суэцкого канала. “Да, это риск, — заявил он командующему Южным фронтом генералу Бар-Леву (потом был послом Израиля в России), — но ни один полководец не выиграл ни одного сражения без риска. Даже Кутузов рисковал, отдавая врагу Москву… А мы ошарашим арабов и вернем их на исходные позиции”. И ошарашил. И не только арабов.
Самое трудное время Шарон пережил, думаю, после ливанской кампании 1982 года.