Между тем деятельность человека распадается на творческую и репродуктивную. Первая порождает новые ценности, вторая способна лишь к тому, чтобы воспроизводить открытое кем-то другим. Отсюда и формы знаковой коммуникации, призванной опосредовать ту и другую, должны содержать в себе существенные отличия.
Принципиальное отличие первой сигнальной системы от второй очевидно. Впрочем, обеим присуще и общее, объединяющее их начало. Этим общим является возможность указать на что-то реально существующее, пусть не «здесь и сейчас», но хотя бы в природе «вообще». Так, мы можем указать на отсутствующий под рукой «компьютер», «автомобиль» и др. В то же время знаковые системы способны указать и на то, чему в принципе нет места в привычных измерениях пространства и времени, чему еще только предстоит появиться на свет в результате нашего творчества. Например, «теорию всего», аналог философского камня, поисками которого занята современная физика. В связи с этим вторая сигнальная система распадается на две части, каждая из которых качественно отличается от другой, и там, где содержание знака выходит за пределы реально существующего, допустимо говорить о дополнительном, «надстроечном» измерении второй сигнальной системы. А то и вообще о третьей.
Сегодня отличия между творческой и репродуктивной деятельностью могут быть иллюстрированы возможностью перепоручить действий работника искусственно созданному устройству, машине (включая электронно-вычислительную). Та деятельность, результат которой может быть получен с его помощью, строго репродуктивна даже в том случае, если в ее результате создается нечто, не существовавшее ранее. Алгоритм, которым руководствуется машина или копировальное устройство, берет свое начало в первой и во второй сигнальных системах, которые способны обеспечить в лучшем случае чисто количественные преобразования реально существующих физических явлений. Благодаря машине «дело» обращается в «вещь», но это возможно только там, где предварительно алгоритмизируется движение исполнительных органов самого человека. Вместе с тем алгоритмизация «дела» при всех достоинствах, главным их которых является возможность многократного повторения, имеет свои недостатки. Получаемый каждый раз результат («вещь») не содержит в себе ничего нового, и если бы все содержание человеческого общения сводилось ко второй сигнальной системе, возможность развития была бы исключена.
В свою очередь, и творчество невозможно вне коммуникации. А значит, та, которая формируется и над биологической, и над второй сигнальной системой, кроме простого указания на отсутствующие «здесь и сейчас» вещи, обязана порождать нечто такое, что способно выводить человека в сферу принципиально новых ценностей. Или (по меньшей мере) придавать новый смысл старым понятиям. Сегодня механизмы творчества, несмотря на то что именно оно лежит в основе всего создаваемого человеком, неизвестны. Но в любом случае речь должна идти либо о «недокументированных опциях» второй сигнальной системы, либо о третьей.
Материализованный продукт второй сигнальной системы (чертеж, технологический рецепт) может быть переведен на язык машинных команд, то есть представлен последовательностью вполне материальных явлений. Продукт третьей (во всяком случае, на стадии «слова») уникален, и ни он сам, ни способ его создания не могут быть зафиксированы ни в чем материальном вообще. Равно как и ни в чем конечном, однозначно понимаемом всеми. Алгоритмизировать рождение новой культурной ценности невозможно. В противном случае мы бы уже давно «вычислили» все наше будущее. Но там, где она появляется на свет, открывается возможность ее воспроизведения, а со временем и алгоритмизации ее воплощения в материале. Другими словами, порождение третьей сигнальной системы со временем становится достоянием второй.
С третьей сигнальной системой мы сталкиваемся повсюду, где воплощается результат человеческого творчества, только она выводит человека в действительно новые измерения созидаемого им мира. Обыденный пример иллюстрирует отличия между всеми. Так, воспринимаемая взглядом россыпь типографских знаков активизирует первую сигнальную систему, сюжетная линия повествования большей частью лишь вторую. Но собственно художественный образ не сводится ни к каким сюжетным построениям, а значит, в этой терминологии может быть создан (и прочитан) лишь с помощью третьей, ключевым инструментарием которой является не активность наших рецептеров, но некое новое, принципиально неизвестное «биологии», начало.
С третьей сигнальной системой мы сталкиваемся повсюду, где воплощается результат человеческого творчества, только она выводит человека в действительно новые измерения созидаемого им мира. Обыденный пример иллюстрирует отличия между всеми. Так, воспринимаемая взглядом россыпь типографских знаков активизирует первую сигнальную систему, сюжетная линия повествования большей частью лишь вторую. Но собственно художественный образ не сводится ни к каким сюжетным построениям, а значит, в этой терминологии может быть создан (и прочитан) лишь с помощью третьей, ключевым инструментарием которой является не активность наших рецептеров, но некое новое, принципиально неизвестное «биологии», начало.