Но когда ветра нет, можно без респиратора.
Преодолев около двух километров по бездорожью, местами проезжая словно по черному стеклу (так сплавилась поверхность земли), мы остановились возле бревенчатой землянки с массивной дверью.
- Полузаглубленное складское сооружение, - пояснил начальник отдела. - До башни, на которой будет установлено "изделие", пятьсот метров. Через километр еще одно такое же деревоземляное сооружение. Оно готово. А третье, дальше, только строится. Поедем туда, посмотрим. Тут контроль нужен.
В дороге я спросил:
- А что будет помещено в этих полуподземных хранилищах?
Тут я опять дал маху. Иван Алексеевич повернулся и моргнул одним глазом: молчи!
Оставив машину на едва заметной дороге, мы направились к группе солдат. Все они были темные от загара. Работали в одних трусах. Вручную строили такое же хранилище, какое мы только что смотрели. Солнце вытапливало из бревен смолу, и воздух был пропитан приятным сосновым запахом. Жара - под сорок.
Солдаты повтыкали лопаты в грунт и развесили на них свои гимнастерки и майки. В их тени стоял переносной термос с теплой и соленой водой. Я вспомнил фронтовую заповедь: никогда не пить в жару сырую воду. К этой заповеди я добавил из горького опыта на полигоне: не пить в зной даже минеральную воду. Однажды в поле я выпил бутылку воды, а потом испытал мучительную жажду и помчался в столовую пункта "Ша", где в буфете продавалась минералка. Сразу опорожнил еще две бутылки, через час еще одну, а ночью впервые испытал сердечный приступ.
- Так вот, - сделал мне замечание Горячев, - я уже предупреждал: при водителях - ни слова. Все станет завтра известно кому надо. И второе: надо хорошо изучить программу. Там все сказано. В хранилищах расположишь продовольствие и вещевое имущество. Рядом будут окопы и открытые площадки. В них разместишь то же, что и в хранилищах. Вот и сделаешь научное заключение, как земляные сооружения спасают материальные средства. Еще будут здесь цистерны и резиновые резервуары, заполненные горючим, а чуть дальше - бетонные бассейны.
Чтобы показать Ивану Алексеевичу, что я читал программу, дополнил:
- И здесь же, на площадках, развернем трубопровод, заполненный жидким топливом, поставим перекачивающие станции, машины с грузом... А в бассейнах будет нефть.
- Вот, знаешь, а задаешь вопросы при водителе, - проворчал начальник отдела, и мы поехали, естественно, молча, на другие площадки. Побывали у танкистов, артиллеристов, авиаторов.
Пока Иван Алексеевич разговаривал с офицерами, я сидел в тени "газика", чтобы хоть на минутку спрятаться от палящего солнца. К тому же не хотел казаться любопытным и решил не смотреть на сооружения других научных групп каждый занимался своим делом. Но вдали я все же видел прочные укрытия для танков, полуподземные ангары для самолетов, земляные окопы и парки для орудий.
На "Ша" мы возвратились не одни. Вслед за нами ехали еще три подполковника: танкист М.Н.Орлов, высокий голубоглазый красавец, заядлый курильщик и, как мне показалось, не совсем здоровый - он тяжело кашлял (через четыре года Орлов умрет от рака легких); крепыш артиллерист М.И.Казаков, который все делал медленно, степенно, ходил важно, приподняв голову, и редко улыбался. Третий - чуть старше нас всех, авиационный инженер Б.П.Волков. Невысок, совершенно белая вьющаяся шевелюра. В нем чувствовались сила и ловкость. На полигон Волков приехал в первый год его существования, вскоре женился на молоденькой сотруднице штаба строительных частей Римме. Вместе они и пережили самую трудную пору становления полигона, когда семейные офицеры были рады и углу в землянке.
Все мои коллеги казались неисправимыми молчунами.