Майор Птицевский. По министерству ходили слухи, будто бывал он и в Нагорном Карабахе. Но сам про это никогда не рассказывал. Майор вообще никогда и ничего о себе не рассказывал. Придется самому.
Дело было в середине мая на административной границе Чечни с Дагестаном, на сиротливом блокпосту за номером 47Д. Почему сиротливый? Огромная удаленность от штаба мобильного отряда. Блокпост жил посреди голой степи своей, автономной жизнью. Высокие чины если и приезжали с проверками, то раз в месяц это хорошо.
Примерно с неделю-две все было спокойно, личный состав страдал только от жары, комаров и нудного перекапывания окопов. Но однажды случилась, как это обычно бывает, внезапная перестрелка. Отряд понес тяжелые потери: один боец ранен и один погиб. Во время заварушки шальной пулей также был тяжело ранен и гражданский молодой мужчина, дагестанец, работавший на близлежащей бахче. С этого момента и началась неприятная для всего отряда эпопея, продлившаяся до самого отъезда.
Итак, очередная война стихла, страсти улеглись. На пойманном у шлагбаума «уазике» раненых бойца и дагестанца отправили в кизлярский госпиталь, тело погибшего на отрядной машине в городской морг. С опергруппой прибыл зам по границе подполковник милиции Хасмагомедов Мухтар Эльдарович серьезный и довольно крепкий мужчина лет за пятьдесят. Пообнимавшись с майором, члены группы приступили к осмотру места и расследованию.
Как там Асхаб? поинтересовался здоровьем бахчевода майор.
Тяжелый, коротко, но емко ответил подполковник. Легкое пробито. Сейчас группа будет выяснять, с чьей стороны был этот выстрел.
Пойдем, Эльдарыч, чайку пока попьем, предложил Птицевский.
Не откажусь, Паша.
Шло время, подполковник с майором резались в нарды; была выпита, наверное, уже десятая чашка чаю. В отряде особая, непривычная, тревожная тишина.
Опергруппа закончила свою работу ближе к вечеру. Резюме: выстрел в дагестанца был произведен со стороны блокпоста.
Сразу же после отъезда местных милиционеров командир поделил отряд на две смены: бодрствующую и отдыхающую. Нет, не изза боязни нападения банды, из опасения мести со стороны родственников раненого дагестанца.
Стемнело. В степи раздался протяжный душераздирающий вой. «Шакалы», поначалу подумали находящиеся в окопах и секретах бойцы. Вой повторился, но теперь он стал перемежаться какимито возгласами и криками; это рыдала женщина. Такие вопли пробирают даже самые мужественные сердца жуть!
На степных бахчах имелись своеобразные сооружения, представляющие собой чтото среднее между сараем и шалашом, размером у основания примерно полтора на два метра, и высотой чуть выше двух метров; стены были обшиты камышом. Примерно в метре от земли настил для сна. Вот из такого шалаша, судя по всему, всю ночь и раздавались женские вопли и рыдания.
Рано утром командир выехал в Кизляр. Вернулся к обеду.
Значит, так, мужики. Птицевский, заложив руки за спину, прохаживался перед мрачным строем. Я не знаю, с чьей стороны был выстрел, но родственники Асхаба утверждают, что стреляли с нашей. Ничего удивительного: в тех местах родственник на родственнике; возможно, ктото и из следственной группы приходился дальним родственником семье Асхаба. Ничего от вас скрывать не собираюсь: они требуют денежную компенсацию.
Сколько? спросил ктото из строя.
Десять тысяч рублей. В те времена эта сумма была довольно внушительной.
Тишина. Майор продолжил:
Тишина. Майор продолжил:
Эти деньги я отдам из отрядных; думаю, ничего страшного не произойдет. А вот на памятник нашему погибшему товарищу нужно будет сброситься самим. Как считаете, мужики?
Сбросимся.
После решения прочих злободневных вопросов отряд приступил к обыденной работе. Памятник у дороги появился примерно через неделю. И в это же время стало известно в больнице умер Асхаб! На следующее утро командир срочно выехал в Кизляр.
На вечернем построении Птицевский сообщил новость: родственники требуют компенсацию за умершего в размере тридцати тысяч. Этот вопрос утрясли таким образом: половина денег отрядных, половина в складчину.
Прошла еще неделя. Прибыл зам по границе Мухтар Эльдарович. Примерно с час шептался один на один с майором. Рано утром командир вновь выехал в Кизляр.
По возвращении Птицевский выдал новость: против отряда возбуждено уголовное дело. Для сверки свидетелями происшествия следователь требует ксерокопии личных служебных удостоверений.
Но ведь там наши фамилии, фотографии! возмутились бойцы.
Да, согласился майор, фотографии. Потому и требует, чтобы свидетели показали, кто именно стрелял в Асхаба.
Да какие, на хрен, свидетели! Кроме Асхаба, других гражданскихто и не было!
Это дело на контроле у местного министра, нам необходимо сдать ксерокопии
С рассветом Павел Адольфович с бумагами вновь выехал в город. На вечернем разводе сообщил очередную новость:
Так, мужики, даже не знаю, что и сказать звучит кощунственно, но новость ладная: оказывается, Асхаб умер в больнице не от огнестрельного ранения, а от застарелой пневмонии. Я с патологоанатомом лично разговаривал, судмедэксперт ошибся и все такое прочее