И надо ж такому случиться одна полячка, из тех, про которых говорят «ягодка опять», втайне от благоверного ответила ему взаимностью. А надо отметить, у северных народов в старину не принято было целоваться: носами терлись да нюхались темнота, одно слово. Ну, и до того Мефодию понравилось целоваться дамочка же между делом приучила, что при любом удобном случае он нахрапом и лез ей в рот. Мир не без добрых людей доложили законному: вы тут, пан, сидите, чаи с брусникой распиваете, а паненка ваша вроде уже и не ваша, оне вроде как товойто
Дворянин с одышкой и в великом гневе, полный благородного негодования, прискакал к Попову: так, мол, и так, в чемто вы, пан, не правы, даже белую перчатку Мефодию в лицо бросил. Мефодий давай извиняться, лопочет: вы, пан, перчатку потерямши, я здесь вообще ни при чем; подобрал, отдает поляку не угодно ли чайку с брусничкой испить? А тот еще пуще разъярился: к барьеру! «Вы изволили унизить мое достоинство, моя честь запятнана самым бесчестным образом! Вы завладели вы завладели Здесь дворянин закашлялся. Попов его услужливо по спине похлопал, но тот в гневе отмахнул его руку. Дуэль, только дуэль! Завтра же. Он вынул из кармашка атласного жилетика часы, посмотрел. Завтра же, без четверти семь, высылаю секундантов!»
Чтото Роме в повествовании показалось подозрительным и, считая себя трезвым и реалистически мыслящим человеком, наливая следующую, он перекрывает краник чистого потока:
Ой, Владик, ну ты и мастер заливатьто!
Ты Сегошевского читал? невозмутимо отвечает Влад.
Читал.
Там этот случай досконально Туцк, глык хогошо! описан. Книга называется «Польские двогяне в Якутии» гекомендую. И снова краник открывает
Так вот: на следующее утро спозаранку прискакал пан дворянин с дружками, опятьтаки с гневной одышкой да с пистолетами в чемоданчике. Видать, так торопился, что даже сабельку нацепить позабыл.
Ты чего гонишьто, вновь перебил Рома и, заразившись стилем речи товарища, спросил: Какаятаки сабелька? Он же ссыльный, что за вздор вы, Владислав Зиновьевич, несете, в самомто деле!
Как вам будет угодно, Гоман Ггигогьевич Да хген с ней, с этой сабелькой, ему же не до этого!.. Чего это я?.. Фабулу утгатил Ага, женушка его в стогонке стоит, лицом бледная, мнется, негвничает, платочек тегебит, сквозь вуаль слезы поблескивают. Отмегили десять шагов, бгосили жгебий, в гезультате чего пан пегешел в вечность. Дамочка: «Ах!» Платочек выпадает, тыльной стогоной ладони ко лбу пгикасается и в обмогок. Естественно, шум поднялся. Был бы Мефодий пгостым человеком, в лучшем случае катогга, а так вгоде бы пгиближенный к знати, все же у него отобедывали, соболями с песцами одагены. Сам гегой войны, да и застгелилто, собственно, вгага Отечества (ишь чего удумал Польшу от Госсии отделить)!
Роман Григорьевич вновь попытался перебить:
Дык ить Польшато
Владислав Зиновьевич не дал развить вопрос до конца:
Я еще не закончил, набегитесь тегпения
Набрался
Рома, видно, и в самом деле «набрался», а вот Владику хоть бы что, крепкий парень:
Вы, Гоман Ггигорьевич не сидите, наливайте значьтак, глава Якутска ггаф Не Помню Как тоже из ссыльных, из немцев, но гусский патгиот с главным попом его судьбу гешали: какимто обгазом задним числом, с помощью подкупленного Мефодием же губегнского секгетагя, пгоизвели Попова в некое высшее сословие и погешили, что дуэль была на законных основаниях. А после того как Мефодий стал их с поцелуйчиками да со шкугами преследовать, так и вообще окончательно это дело замутили: фамилию ему сменили. А паненка, стало быть, недолго муженька оплакивала, отличалась необыкновенной кготостью и
Ну, ты и залива-ать ладно, давай по последней, и баиньки
Рома уже примерился на розлив, но в этот момент в палатке нарисовался Костя Топорков с болтающейся у колена огромной пошарпанной деревянной кобурой пистолета имени Стечкина.
Ага вот так значит?! Лоб прорезала суровая складка.
Третьим будешь? Рома встряхнул емкость, в которой тут же запрыгал заблудившийся солнечный зайчик. Присоединяйся! Но здесь мало осталось.
Влад, тебя командир вызывает срочно, прямо сейчас! Раз Костя говорит без умничанья значит, реально срочно.
Епти, без меня никак?!
Стоявшие рядом с машиной чеченцы с какимто нескрываемо-заинтересованным любопытством проводили Владика взглядом.
Приоткрыв дверь, Сылларов аккуратно просунул голову в командирский вагончик:
Вызывали, Павел Адольфович?
За маленьким столиком, на котором еще скворчит в сковородке аппетитно пахнущая яичница, сидят: улыбчивый командир группировки гвардии полковник Семенов, командир отряда майор Птицевский и тот самый серьезный чеченский полковник. Столик втиснут между двумя стоящими у стен кроватями; рядышком примостилась невесть где раздобытая старенькая деревянная табуретка, на которой находятся не уместившиеся на столике тарелка с крупно нарезанными кусками хлеба и банка соленых огурцов. Разгрузки с оружием висят на вбитых в стену гвоздях. Лучи солнца, пробиваясь сквозь маленькие оконца, преломляются в початой бутылке водки, стоящей на том же столе, отчего на стенах, крашенных краской цвета морской волны, плещутся веселые солнечные зайчики.