Каждый раз после караула внутри имелось ощущение, что наелся тухлых яиц, и проходило оно только к утру следующего дня. Моего желания никто не спрашивал, и роспись в получении боеприпасов против графы "Разводящий" я ставил регулярно. Проведя личный инструктаж со сменами своих постов, я не занимался ерундой типа:
– Стой, кто идет?
– Разводящий со сменой.
– Пост сдал.
– Пост принял, – и всем прочим, чего неукоснительно требует устав караульной службы. Еще на подходе к посту я, завидев стоящего солдата, махал ему рукой. Часовой уходил с поста, догоняя нас, уже поворачивающих более короткой дорогой к следующему посту, а на его место бежал сменный часовой. При возвращении к караульному помещению следовало положить автомат на специальный стол, показать часовым, как разряжается автомат, и по команде дать им возможность разрядить автомат. Солдаты были сонные, сержанты на них орали и регулярно происходил случайный выстрел. Начальник караула старался избегать огласки, и кого-то из замкомвзводов посылали в роту искать патрон с идентичным номером. Мне все это ужасно не нравилось, и я упрощал процедуру, командуя на подходе к караулке:
– Магазины снять, в подсумок положить.
– Сняты.
– Никто пулю от страха не загонял?
– Нет.
– Штык-нож снять, в ножны.
– Ага.
– Автоматы в шкаф, и спаааать. А меня не будить, не кантовать, при пожаре выносить первым.
В один из таких караулов, когда ночь легла темной простыней на городок, и мы дружно видели очередной сон, нас разбудил грохот вытаскиваемого из шкафа оружия и пищащий сигнал от часового из охраняемого парка машин. Часовой задержал кого-то в парке. Это было событие. Находясь в карауле, мы неоднократно рассказывали друг другу услышанные байки о том, как кто-то когда-то задержал нарушителей.
Самой популярным был рассказ о том, как солдат Кантемировской дивизии, охраняя парк, попросил молодых людей, решивших снять на фоне караульной вышки, не делать это. Любой армейский объект в СССР считался секретным, и действия солдата были верные. Любители острых ощущений послали служивого куда подальше, и тогда солдат расстрелял из калаша их машину. Молодых людей препроводили в первый отдел дивизии, а караульный получил самое большое, что мог заработать солдат – отпуск. Услышав сигнал из парка, разводящий собирался было уже побежать туда со сменой, когда выяснились новые обстоятельства – часовой задержал командира второго полка подполковника
Шахдрахманова. Начальник караула вскочил, поправил кобуру и крикнул:
– Помначкара за меня. Смена за мной, – убежал в темноту.
Не было их минут двадцать. Так как до конца смены часового оставалось не так много времени, то начкар решил отличившегося вернуть в караулку от греха подальше. Спать мы ему, конечно, не дали, требуя рассказа. Происшедшее нас порадовало.
Третий батальон проводил заключительные учения, делая многокилометровый марш-бросок на боевой технике. Что-то у них не складывалось, и Шахмадрахманов решил приехать и проверить лично.
Командирских УАЗиков на месте не было, но за комполка значился БТР.
За ним-то он и побежал, имея ключи от бокса, где стоял готовый выдвинуться в любую секунду бронетранспортер. Дежурный по парку, как положено, дремал в будке, и подполковник пробежал мимо него к боксу.
Но тут на посту оказался часовой:
– Стой, кто идет? – крикнул он по уставу.
– Подполковник Шахдрахманов.
– Стой, стрелять буду!! – продолжил часовой.
– Сейчас как дам тебе по башке! – взревел комполка вставляя ключ в пазы замка. – Не видишь, что ли кто перед тобой?
Солдат точно видел, кто перед ним, но устав позволял ему пропустить на пост только своего разводящего, помощника начальника караула или начальника караула.