Весь ее вид показывал, что она не опуститься до дорожного юмора тем более с курсантом. Уже забираясь на полку, я заметил, как курсант подошел к черноволосой, стоявшей в очереди в уборную вагона перед сном.
Проснулся я во втором часу ночи. Жесткая и узкая полка давила.
Подняв голову, я увидел, что внизу на первой полке лежала черноволосая девушка, раскинув волосы по подушке, а на ней методично двигался курсант.
– Ой, – вскрикнула она, заметив мою сонную физиономию.
– Тебе чего? – повернул голову замерший курсант.
– Времени сколько?
– Скоро два, – ответил он, остановившись и взглянув на часы.
– Ааа…- протянул я, падая головой на сложенную под голову шинель.
Снова я проснулся уже оттого, что кто-то толкал меня в бок.
– Солдатик, солдатик, вставай, – говорил тихий женский голос.
Я поднялся на локтях, чуть не стукнувшись головой о низкий потолок. Стоя на нижней полке туфлями на невысоком каблуке и рискуя свалиться на лежащего человека, меня дергала за рукав проводница.
Курсант помещался рядом с черноволосой, закинув руку ей за голову, и чего-то увлеченно рассказывал. На девушке был надет неплотно запахнутый халат, из которого была видна девичья грудь. Заметив мой взгляд, она сразу запахнула халат и повернулась к курсанту:
– Ну-ну… что ты рассказывал?
– Солдатик, иди ко мне в купе, – позвала проводница, стараясь не поворачиваться лицом к молодой паре.
– Зачем?
– Не бойся, иди…
Я спрыгнул вниз. Глянул на лежащую парочку, на полностью спящий вагон, которому не было дела до происходящего в купе, сунул ноги в армейские ботинки и, не завязывая шнурки, пошел за проводницей.
– Иди, не бойся, – подбадривала она меня. – У меня сын, как ты.
Тоже сейчас служит. Мне дежурить до утра. А ты поспи. Койка, правда, коротковата, но все-таки лучше, чем на третьей полке в духоте.
Армейская привычка засыпать в любом месте уже укоренилась во мне, и я тут же забылся на мягкой подушке проводницы.
Проснулся я в шесть утра. Сон как рукой сняло. Меня никто не торопил, но я как по команде, оделся, помылся и сел на свободное место смотреть в окно, за которым пробегали дома, поселки, леса, поля Ленинградской области, когда меня хлопнул по плечу курсант:
– Чего не спится, боец?
– Привычка. Как подружка? – вспомнил я увиденное ночью.
– Умаялась, спит, – ухмыльнулся он.
– А та, что тебя провожала?
– Хорошая девушка, подруга моя…
– Ты же говорил, что жена?
– У меня и в Ленинграде тоже есть "жена", – захохотал он. -
Чудной ты.
Проводница, одетая в свежую белую рубашку и форменную синюю юбку, принесла чаю и попросила собрать постели всех, кто встал.
В благодарность за ее заботу, я начал помогать собирать одеяла и простыни. Черноволосая спала.
– Не буди ее, – сказала мне одна из девушек в купе, заговорщицки приподняв бровь.
– Почему?
– Она полночи не спала, – скромно потупила взгляд девушка, как будто это была она сама. – Дай ей отдохнуть.
Я наивно полагал, что только мне довелось стать случайным свидетелем дорожной любви, но в спящем вагоне оказалось немало видящих глаз.
Черноволосая проснулась, встала, вышла умываться. Через несколько минут, уже накрашенная и с убранными волосами, она сидела в углу, продолжая читать книгу. Курсант как вечером балагурил, даже не обращая на нее внимания. Только один раз, когда кому-то понадобилось достать сумку из багажника под нижней полкой, черноволосая скромно подняла глаза:
– Юра, встань пожалуйста, девушке достать что-то надо.
Больше ни я, ни кто другой не слышали от нее ни единого слова до самого Ленинграда. Она вела себя так же, как в момент нашей посадки в вагон, чопорно и высокомерно.
Поезд бежал по московской ветке, и я угадывал названия станций.
Московский вокзал был все ближе и ближе.