Попаданий было мало, солдаты палили в белый свет, как в копеечку, но проверить, что солдат видит и как целится в прицел, который назывался "сеткой", я не мог и сам полез в башню для наглядного показа, взяв с собой две укомплектованные пулеметные ленты. Операторы не успевали поднимать мишени, падающие под моими короткими очередями или одиночными выстрелами. Стрелять мне нравилось, и я, лихача, повернул башню за флажок определяющий направления зоны стрельбы… Угол был не сильным, но я мог "дотянуться" до мишеней соседней, танковой директрисы, и, в момент когда операторы танкистов подняли мишени, я нажал на пуск правой рукой. Выстрел вылетел из ствола и мишень упала, чему я обрадовался, как ребенок, не обратив внимания, что уже на моем направлении стоят поднятые мишени. Танкисты не стали ждать, пока я отверну башню, и ударили в ответ по более легким мишеням пехоты. Поворачивая башню я увидел, что мои мишени не успевают падать, они разлетаются в щепки.
– Придурок!! – послышалось у меня в наушника. – Ты нафига их спровоцировал?!
Голос оператора был таким, что казалось, будто он сидит у меня за спиной и сейчас повторит все те действия, с помощью которых час назад я сам обучал азиатов. Я остановил стрельбу и вылез. Оператор бежал ко мне через весь зал учебного корпуса под пристальным взглядом прапорщика из окна комнаты наблюдения.
– И что я теперь должен делать? Где я щиты еще возьму?
– А у тебя больше нет?
– Щиты есть, но кто их ставить будет?
– А мои все равно бездельничают, пусть потаскают.
Это сразу обрадовало оператора, но комбат прознал про мои творчества и решил по-другому исправить положение, дав распоряжение ротному.
– Ротный! Дрянькин! Оставишь тут третий взвод во главе с Ханиным, пусть идут в соседний лесок, тонких берез нарубят для щитов… все равно я солдат обещал. Нечего им отдыхать, раздолбаям.
Лесок находился в километре от директрисы, через небольшое болотце. Добираясь и вырубая невысокие березки на стояки для щитов, мы изрядно вымокли. Но не это было страшно. Куда хуже было то, что это был "помывочный день", и вся остальная рота уехала в баню. Я был уверен, что вечером нас вернут в часть, но машина не пришла, и мы сидели в ожидании дальнейших команд уехавшего начальства… Радости от этого было мало. Тело чесалось от грязи, а бочонка еды, который нам привезли, могло хватить только на отделение, но никак не на полный взвод в количестве тридцати четырех человек.
– Тарасенко, возьми Судакова и кому еще доверяешь, и дуй в деревню. Попробуйте найти что-нибудь пожрать.
Деревня находилась за недалекопроходящей железнодорожной веткой, по которой бегали электрички.
Мы ждали, рассевшись на полянке перед зданием вышки директрисы.
Свет с прожекторов в направлении стрельбища давал небольшой свет и на поляну, вот только мелкий дождик был нам некстати.
– Капает, товарищ старший сержант, – подошел ко мне Магомедов
– Разведите огонь, погреемся.
Солдаты быстро собрали хворост, кто-то притащил палено, достали бумагу, спички, но костер никак не разгорался.
– Все мокрое, – сетовал солдат, чиркая сырыми спичками.
– Хасанов, два выстрела мне сюда, бегом! – отдал я приказ. -
Учитесь сынки, пока дедушка жив.
С этими словами я отсоединил жестяные коробки запалов от выстрелов, вытащил нож, воткнул его в жестяную основу коробки, и через минуту мы имели несколько десятков полос сухого спрессованного пороха.
– Уложите вниз, сверху бумагу и хворост, потом нормальным деревом. Ход для руки и вперед.
Через две минуты мы грелись у костра и трепались.
– Кушать хочется, товарищ сержант. Почему нам ужин не привезли?
– Заботятся о личном составе.
– Какая же это забота?
– А ты не слышал, что у бэтэрщиков произошло? Там сержанты взяли с собой "мелкашки" и от скуки в ожидании обеда начали палить в дверь.