– Вот документы. Где их "строевки"?
"Строевка" была тем документом, по которому солдата ставили на вещевое, а главное, на столовое довольствие. Я выдавал заранее подготовленные "строевки", только вписывая в них фамилии солдат.
Еще через тридцать минут площадь опустела, и тут ко мне подошел молодой прапорщик.
– Слышь, сержант, ты мне сейчас пять солдат дал.
– Ага.
– А один… не того.
– Чего не того? Баба, что ли?
– Ну, не он это.
– Что значит не он?
– Смотри, у меня написано: Али Ахмед Махмед-оглы, а он Али Ахмед
Махмуд-оглы.
– Ну?
– Что ну? Смотри. Али Ахмед Махмед-оглы, а…
– Да тоже самое. И рожа похожа.
– Не, сержант, так нельзя. Я не могу его так взять. Дай мне его документы.
– Да где ж я тебе их возьму-то? Все уже уехали. И второго оглы тоже увезли.
– А чего тогда делать?
– А ты привезешь его в часть, сдашь и тут же его военный билет
"потеряешь". Комсомольский у него есть?
– Есть.
– Вот. На основании комсомольского билета ему выдадут новый военный через десять дней. У него еще два года в запасе есть, старшина. Не переживай.
– Не, я не знаю… я пойду… спрошу.
– Не надо тебе никуда ходить. Моя ошибка, я не досмотрел. Давай еще одну "строевку", а?
– Ну…
– Две. Две "строевки" на питание. Идет?
– Идет, – заулыбался прапорщик, понимая, что с продуктового склада он в течение месяца, а то и больше сможет совершенно официально получать пайки на солдат, которые "в поле".
– Закончили? – посмотрел я на подошедших Самсонова и второго сержанта.
– А че нам? Мы давно уже стоим, чего делать будем? Может быть, пойдем, погуляем?
Мы с Сашкой переглянулись. Перспектива погулять была в наших планах обговорена заранее, но только в меньшем составе. Вдруг из-за огромного плеча Самсонова появилась офицерская фуражка, а за ней и черные подполковничьи погоны. Обладатель погон, фуражки и широкой улыбки был мне не знаком, но офицер, видимо думал иначе.
– О, товарищ сержант, – обрадовался, как старому знакомому, подполковник – Я вас узнал.
– Гвардии сержант Ханин, – приложил я руку к фуражке.
– Вы же из ковровской дивизии?
– Так точно.
– Я тут новобранцев выбрал, сам, лично. Вы уже солдат сдали и возвращаетесь в часть? Возьмете их с собой. Вот документы, – и он пихнул мне в руки пачку бумаг. – А я в дивизию позвоню, чтобы вас встретили.
С этими словами подполковник повернулся к неровному строю короткостриженных призывников.
– Товарищи новобранцы, вам выпала честь служить в гвардейской учебной дивизии. Товарищ гвардии сержант Ханин доставит вас по месту назначения. Выполняйте все его приказы и… счастливого пути.
– Блин, попали, – уныло сказал Сашка.
– Еще не вечер, – понимая, что деться некуда, ответил я.
– Все. Я побежал в штаб округа, – сказал подполковник, и через минуту его и след простыл.
Делать было нечего, и мы уже знакомым всем маршрутом повели команду новобранцев в двадцать шесть человек в сторону вокзала. По дороге к вокзалу будущие бойцы ковровской дивизии задавали обычные вопросы, на которые мы отвечали нехотя, с видом, демонстрирующим полную обреченность. Когда рядом с нам появлялся офицер, Самсонов громче всех кричал "Равнение на…" и маршировал чеканным шагом. У нас же с Сашкой не было никакого настроения. Пять дней возможного отпуска летели коту под хвост.
В здании вокзала мы, выяснив расписание прямого поезда, поднялись в зал ожидания. Развалившись в кресле, я стал с Сашкой обсуждать ситуацию, пока Самсонов пошел купить себе "Буратино" в привокзальном кафе.
– Сань, давай их самих отправим, – предложил я.
– А если что-то произойдет?
– А где написано, что мы старшие команды?
– Ну, подполковник звонил…
– И что сказал? Что должны приехать двадцать шесть новобранцев?
Они все славяне, все нормальные ребята.