***
В начале осени 1944 года я со своими батальонами приступил к выполнению особого задания. Мы договорились с директором завода по
производству боеприпасов, находившегося в Фридентале, куда в то время пытались проникнуть группы саботажников, чтобы парализовать производство.
К нашему удивлению, операция завершилась успехом сверх всяких ожиданий. Около двадцати человек из числа изготовлявших идентификационные
бирки устроились на работу в цеха и имели возможность в течение каких-то двадцати минут, не привлекая внимания других рабочих, подложить
взрывные устройства, пусть почти символические по мощности, в наиболее важных и уязвимых местах завода. Конечно, как и на любом оборонном
предприятии государственного значения, здесь существовала “группа безопасности”, но, на мой взгляд, эти подразделения малоэффективны и не
способны что-либо защитить. На другой день дирекция направила длинный рапорт в министерство, к которому я присовокупил свое мнение: следует
немедленно пересмотреть инструкции для подразделений безопасности на оборонных предприятиях, обеспечить гораздо более строгий контроль за
обстановкой на этих заводах. Для меня стало очевидным, что разведывательные службы противника с большим размахом организуют саботаж в Германии и
что число саботажников на наших заводах трудно вообразить. А сотрудники службы безопасности на оборонных предприятиях были не в состоянии
пресечь деятельность даже горстки решительных людей.
***
Примерно в то же время на Восточном фронте потребовалось вмешательство моих батальонов. Во второй половине августа мне приказали срочно
явиться в ставку фюрера. По прибытии меня встретили два офицера из штаба генерала Йодля и объяснили причину вызова.
Вскоре после чувствительного поражения в июньской кампании 1944 года на центральном участке Восточного фронта дал о себе знать “резервный
агент”, иначе говоря, сотрудник одного из подразделений контрразведки, какие существуют во всякой армии, еще в начале войны внедрившийся в тыл
русских.
Солдаты, неделями скитавшиеся по лесам на занятых русскими территориях и сумевшие пробиться к своим через линию фронта, сообщали о целых
отрядах, находившихся в окружении. Тогда наш связной перешел линию фронта и передал разведчику приказ о “расконсервации” и само задание. И вот
наконец радиограмма:
"В лесной массив к северу от Минска стекаются группы уцелевших немецких солдат”.
Около двух тысяч человек под командованием подполковника Шерхорна находились в районе, указанном весьма неопределенно. Разведчику сразу же
приказали наладить радиосвязь с затаившимся отрядом, сообщили соответствующие частоты и код, но до сих пор все попытки оставались тщетными. По-
видимому, у Шерхорна не было передатчика. Главнокомандующий уже посчитал невозможным найти и вернуть отряд. Ему посоветовали обратиться за
помощью к моим “специальным частям”.
"В состоянии ли вы выполнить подобное задание? - спросили встречавшие офицеры.
Я с достаточным основанием дал утвердительный ответ и знал, что эти офицеры и их коллеги были бы счастливы вернуть своих друзей,
затерявшихся в водоворотах русского цунами. В тот же вечер я вернулся на самолете в Фриденталь, и мы принялись за дело. В считанные дни мы
разработали план под кодовым названием “Браконьер” и взялись за решение бесчисленных технических проблем, связанных с осуществлением операции.