Из восьми рот, которые вместе составляли два батальона полиции, две постоянно оставались в резерве. Им следовало в надлежащий момент
блокировать все основные выходы на границе города. Другие части должны были образовать повсюду вокруг Виши как можно более тесный кордон и
продвинуться примерно на шесть километров от города. Так, благодаря двойной цепи мы надеялись помешать всем живым существам, лишенным крыльев,
как войти, так и выйти из города.
Мой план действий был следующим: как только ставка передаст нам требуемый сигнал, завуалированный весьма странной фразой, “волк залаял”,
батальон захвата вступает первым. Благодаря постоянным тренировкам людям потребуется только десять минут на подготовку, чтобы экипироваться с
головы до ног и погрузиться в свои автомобили. Я надеялся, что в таких условиях смогу отдать приказ о выступлении в час сорок пять. Я не
предвижу никаких помех и тем более вооруженного противостояния во время всего пути до правительственных зданий, притом что он будет длиться
минут восемь - десять. Итак, головной отряд, первая рота из моего батальона фридентальских охотников, достигнет театра действий без каких-то
минут два.
Один взвод из головной роты разделится на группы, чтобы занять маленький мост через один из рукавов реки Алльер, и будет держать, чего бы
это ни стоило, открытым путь отступления для нас на аэродром. Два батальона на броне занимают площадь перед зданием правительства, парк и
соседние улицы, где и держатся против всех возможных атак и прикрывают огнем роту охотников, которые под моим командованием бросаются на штурм
двух жилых зданий. Поскольку я еще помнил успех нашей неожиданной атаки, совершенной без малейшего кровопролития при освобождении Муссолини, то
отдал приказ - оставить противнику инициативу первого выстрела. Команду “огонь!” могу отдать только я сам, капитан Фолькерсам или самый старший
по чину офицер одной из рот.
Две ударные группы моей роты должны попытаться захватить, насколько это возможно, не применяя оружие, все основные входы в
правительственное здание и занять лестницы и площадки на первом этаже. Что касается меня, то я попытаюсь во главе третьей группы проникнуть в
соседний жилой дом и захватить через крытый проход коридор, который ведет к правительственным конторам.
Что касается дальнейшего, то мне надлежало ждать более точных приказов из ставки. Я пока не знал, идет ли речь о предотвращении налета
“Свободной Франции”, об уничтожении неких министров, подозреваемых в голлистских симпатиях, или же о перевозе всего французского правительства в
оккупированную зону.
Дни проходили, не принося нам ничего, кроме приказов о “повышенной боеготовности”, которые регулярно отменяли через несколько часов. Почти
в середине декабря меня разбудили немного позже полуночи и срочно вызвали в Париж. Там, в комендатуре вермахта на улице Риволи, меня поджидал
офицер армейской службы безопасности, который передал мне телефонную трубку - на связи ставка фюрера. Я, естественно, предположил, что мне
наконец-то дадут какой-то внятный приказ. То была глубокая ошибка: адъютант Гитлера объявил, и довольно сухо, что пока никакого решения не
принято, но, возможно, оно появится в течение суток. В четыре часа пополудни меня снова вызвали из ставки, и снова ничего.
По счастью, за долгое время службы я вполне выучился наиглавнейшей добродетели солдата - терпению. Итак, я ожидал, пока господа в ставке
соблаговолят прийти к какому-либо согласию.