Однако самый трудный участок пути был пройден.
Не только корень жар-цвета, но и два других подарка ворожеи Дироньи (да сохранится имя ее в памяти людской!) защищали княжича: медвежий опашень и заговоренный охотничий нож. Мудрая ворожея знала, что дать ему в дорогу. К несчастью, сама она погибла через день после того, как направила Владия в лес: была сожжена отрядом борейских наемников в избушке у Лебяжьего порога за то, что отомстила своим обидчикам, двое из которых навсегда превратились в каменных истуканов, а третий — в шелудивого пса, кормящегося объедками на задворках Ладора.
Белун не успел встретиться с ней, поэтому не знал куда она направила княжича. Охранный аметистовый перстень не подавал никаких знаков, из чего следовало что он либо потерян, либо княжич находится вне пределов чародейской власти. То и другое оказалось верным. Сначала непроницаемый черный туман Заморочного леса мешал перстню открыть Белуну местонахождение Владия, затем сам Владий допустил ошибку, спрятав перстень в земле. Так был потерян еще год.
О том, что княжич находился в плену у речных разбойников, Белун узнал почти случайно. Следя за появившимся в Синегорье колдуном Аресом, сделавшим на пути в Ладор остановку в Замостье, чародей услышал пьяный рассказ колченогого Вирема. Как и Арес, он догадался, о ком идет речь. Однако непосредственно вмешаться в развитие событий Белун не осмелился, поскольку такое вмешательство могло нанести непоправимый вред княжичу, да и всем людям Поднебесного мира. Подобное, к несчастью, уже случалось — в иных временах и странах, — приводя к ужасным последствиям.
Злыдню и его слугам людские беды только на руку. Арес, используя Черную магию, готов без угрызений совести вмешиваться во все, что угодно его Господину. Перекраивая Карту Судеб, казня и милуя по указке Триглава, он нарушает издревле существовавшее равновесие между Добром и Злом. Рано или поздно начинаются всемирные изменения, остановить которые невозможно…
Впрочем, подробнее рассказать Владию о противостоянии Тьмы и Света, о взаимопроникновении магии и реальности, о сути Времени и Пространства чародей не спешил. «Всему свое время, мой мальчик», — повторял он, рассеянно улыбаясь, и Владий терпеливо ждал.
Их беседы проходили в разных местах: то в большой зале, возле очага с ярко пылающими поленьями, то на зеленой лужайке в саду, то на высокой башне, под ранними звездами. На сей раз чародей позвал княжича в библиотеку — просторную комнату, стены которой сплошь были заставлены книжными шкафами и полками. Тяжеленные фолианты в переплетах из бычьей кожи, клинописные глиняные таблички, тонкие папирусы, берестяные свитки, восковые дощечки — чего здесь только не было! Владий диву давался, оглядывая эти свидетельства человеческой мудрости. И сокрушенно вздыхал — в подавляющем большинстве собранные здесь письмена ни о чем не могли ему поведать, ибо начертаны были на чужеземных языках.
Филимон, с которым однажды Владий поделился своим сожалением, легкомысленно махнул рукой: «Подумаешь, велика важность! Да хоть десяток языков знай — всей этой премудрости простому человеку все равно не усвоить. Зачем тогда и стараться?» Княжич понимал ход мыслей своего нового приятеля, но не соглашался с ним. Ведь даже то, что он смог узнать из немногих понятных ему книг, заставило его по-новому взглянуть на окружающий мир, расширило горизонты этого мира далеко за пределы Братства княжеств.