— Он вместе с другими приплыл сюда, как ты и хотел, мой господин!
— Так приведи его, немедленно, если жизнь тебе дорога!
— О мой господин, как я могу это сделать? Горбач, едва завидит меня вблизи мальчишки, сразу заподозрит неладное. Он и так уже косится на меня. А еще намекал на что-то, будто сам хотел бы встретиться с теми людьми, которые по всему Синегорью разыскивают самозванцев…
— Вот как? Для этого он и держит его при себе? — незнакомец помолчал, что-то обдумывая, затем сказал:
— Хорошо. Ступай к этому Горбачу и передай, что нужный ему человек ждет на пристани. Пусть приводит туда своего самозванца. Награда будет достойной.
— Слушаюсь, мой господин! — подобострастно ответил разбойник, — Все в точности исполню!
Колченогий Вирем поспешил в селение, где его сотоварищи уже добивали последних стражников в доме сборщика податей. Он так торопился и был столь напуган разговором со своим новым господином, что, пройдя в двух шагах от скрывающихся в высокой траве мальчишек, не заметил их.
Его господин свернул в другую сторону — на тропу, которая, огибая селение, вела к рыбацкой пристани.
Ждан и Владий, едва Вирем и незнакомец удалились, перебежали в первую попавшуюся ветхую лачугу. Среди хранившихся в ней старых сетей, удилищ и прочего бедняцкого скарба они наконец-то перевели дух и смогли обсудить услышанное.
— Ведь это же про тебя говорили! — с жаром выпалил Ждан. — Тебя Колченогий сдать хочет как самозванца! И Горбач еще… Слава Перуну, что этот тип нас не заметил, ведь мы прямо на него выскочили. Он, наверно, в другую сторону в тот момент смотрел, иначе бы… А как ты-то его углядел?
— Вот это и странно, что мы его заметили, а он нас — нет. Мне в тот миг будто грудь обожгло чем-то, я и замер, как испуганный олень.
Владий машинально прижал руку к груди. Лицо его озарила догадка. Высвободив из-под защитной кожаной рубахи шнурок с родовым княжеским амулетом и чародейским перстнем, он взглянул на аметист. Тот горел тяжелым красным светом.
— Теперь я понял, кто меня об опасности предупредил и глаза черного человека в сторону отвел. Перстень Перуна! Смотри, он и сейчас кровью светится. Значит, беда по-прежнему близко.
— Уходить тебе надо, княжич, — решительно заявил Ждан. — Немедленно уходить. Горбач людей пошлет каждый дом проверить, как только Колченогий ему про этого черного расскажет. Здесь не отсидишься, найдут.
— Уйти я в любом случае собирался. Ждан, — признался Владий. — Еще вчера решил: ночи дождусь, с тобой попрощаюсь, любой челнок с пристани уведу — и в путь. А теперь, средь бела дня, без челнока, без хлеба… Горбач сразу по следу пошлет погоню, если уж продать меня задумал.
— Чего о жратве думать, когда меч над головой свистит?! Да и нашуруем сейчас что-нибудь в соседнем погребочке. А идти тебе лесом надо, на восток. В трех днях пешего пути отсюда места населенные начинаются, наши туда не сунутся. Я Горбачу наплету, что видел тебя на другом краю, хотел остановить, да не смог. Ты, мол, в челнок рыбацкий запрыгнул, меня по башке веслом огрел и был таков! Они и кинутся тебя вниз по реке искать, время упустят, а потом уж сюда возвращаться поостерегутся — на дружинников нарваться можно. Ну как, княжич, здорово я придумал?
Времени на изобретение других способов побега у них не оставалось. Да и вряд ли Владий мог найти нечто лучше, хотя и понимал, что оставляет своего друга в большой опасности. Не так-то легко перехитрить Горбача. Тот, если что, и любимца своего не пожалеет. До пыток, может, и не дойдет дело, но избить до полусмерти — это запросто.
И все же иного выбора теперь не было. Ждан быстро слазил в ближайший погреб, напихал что под руку подвернулось в найденную там же котомку, сунул ее Владию.
— Прощаться долго некогда, княжич. Верно говорил ты намедни: расходятся наши пути, а когда и где пересекутся — только богам ведомо.
— Прощай, дружище. — Владий обнял его.