Он велел Мизе любым способом изничтожить бунтовщиков, а твою голову доставить в Ладор, лично ему. Мизя ответил, что местные жители взбунтовались, что с восточной стороны подступило сильное войско, что борейцы не удержат крепости… И тогда колдун прямо у меня на глазах превратил его в большую болотную крысу! Бедный Мизя, как он верещал и крутился!.. Потом затих, встал перед колдуном на задние лапы, будто собака перед хозяином, а тот ему приказал: отыщешь на болоте у Заморочного леса свое крысиное войско и поведешь его к Лебяжьему порогу. Дескать, другого пути у голодранцев нет. Самозванец, к Ладору двигаясь, обязательно вдоль Звонки пойдет, медлить не будет. Здесь, говорит, его и встретишь, и загрызешь, а иначе навсегда останешься крысой болотной… Дальше, князь, ничего не помню, поскольку дух из меня весь вышел. Как подумал, что колдун сейчас меня узрит и тоже тварью какой-нибудь сделает на веки вечные, так и потерял всякое разумение. В себя пришел уже здесь, когда люди добрые в речке искупали и вином отпоили.
— Плохо дело, — сказал Владигор, когда Зотия отправили отсыпаться, а рядом остались лишь Горбач, Третьяк и Чуча.
— Нам в самом деле не миновать Лебяжьего порога, если на Ладор пойдем. Отсиживаться в Удоке тоже нельзя — Климога живо нас в колечко возьмет, вызвав подкрепления из Комара и Замостья.
— Неужто, князь, тебя какие-то болотные крысы пугают? — удивился Горбач. — Что они против наших молодцов?! Эвон как сегодня с борейцами разделались!
— И крысы страшны, когда их много, а еще хуже что время упустим. Аресу того и нужно теперь чтобы мы кинулись лесную нечисть резать, силы свои измотали еще до подступов к Ладору. А страх, что в людях поселится, когда их на каждом шагу кусачие твари поджидать будут, не давая ни сна, ни отдыха? А болезни, которые начнутся после ядовитых укусов? Половину войска потеряем, пока до стольного города доберемся.
— Да здесь пути не более трех дней!
— Это если налегке идти и малым отрядом, — согласился с Владигором Третьяк. — Всей ватаге, которая уже сегодня до полутысячи бойцов насчитывает, да с обозом, да с орудиями стенобитными, да еще много чего, — нет, пять дней, это точно.
— Что же делать будем?
— Подумать надо.
Владигор подошел к распахнутому окну, внимательно вгляделся в голубой, без единого облачка, небосвод над Удоком. Похоже, сухая и безветренная погода установилась надолго. В такие жаркие дни нередко сами собой вспыхивали иссохшие луговые травы…
Некоторое время он сосредоточенно размышлял над мелькнувшей в его голове идеей, затем произнес:
— На Ладор ватага не пойдет. Вернее, сейчас не пойдет.
— А когда? — разочарованно спросил Третьяк. — Ты же сам говоришь, что зажмут нас здесь.
— Не успеют! — улыбнулся ему Владигор. — Арес колдовством одолеть нас хочет, а мы его хитростью и ловкостью пересилим. Забыли разве, что у нас почти полторы сотни бойцов уже на пути к Ладору? Люди Ждана и те, которых послали в погоню за борейцами. Вот они без задержки в поход и выступят! Вряд ли болотная нечисть успеет до вечера к Лебяжьему порогу Добраться, чтобы им помешать.
— Ты считаешь, что отряда Ждана будет достаточно, чтобы осадить Ладорскую крепость? — Горбач покачал головой. — Ждан, конечно, отменный вояка, но ие до такой же степени…
— Не беспокойся, старик, я с ума еще не сошел. Понимаю, что полторы сотни Ладор осадить не смогут.
Другая у Ждана будет задача. Однако говорить о ней повременим. В здешних хоромах, как сами теперь знаете, и стены имеют уши.