Сильвия поманила страшилище пальцем, и оно пошло за ней по площади — ну ни дать ни взять потерявшийся щенок, нашедший хозяйку.
Когда чудище подошло поближе, все просто ахнули от изумления: оказалось, что у него преогромные крылья. На каждом из них можно было бы разместить приличных размеров особняк, и еще осталось бы место для скромного садика позади, и, пожалуй, еще фонтанчик впереди поместился бы. По мере приближения чудовище узнавало своих старых знакомцев, и по шкуре его пробегала радостная рябь.
— Он похож на огромную собаку, — проговорил сэр Джон с восхищением.
— Прошу прощения, — обиделось чудище. — А вам понравится, если про вас скажут: «Он похож на большую обезьяну»?
Но тут вскрикнул Кособокий, и, обернувшись, все увидели, что на них надвигается толпа гоблинов. Твари палили из мушкетов, размахивали мечами, не щадили ни чужих, ни своих…
Неожиданно сгустился непроницаемый мрак. А через мгновение площадь снова озарила луна. Чудовище, пролетев над головами друзей, спикировало в самую гущу отряда гоблинов. При приземлении оно сокрушило несколько десятков этих мерзавцев, некоторых сжало до смерти мощными когтями, а затем принялось мотать головой из стороны в сторону. Одних оно пожирало целиком, других перекусывало пополам. Более удачливые гоблины с дикими воплями разбегались куда глаза глядят.
— Мы были первыми, кто заговорил с ним по-хорошему, — объяснила Сильвия. — И нос ему почесали. А когда Мортис его перезаговорила, он получил возможность питаться гоблинами, а они — его любимая еда. Поэтому он нас полюбил, и когда колдуны Вальдо пробрались в подземелья и сняли там добрые заклятия, он пробрался сюда, чтобы разыскать нас.
Чудище поглотило оставшихся гоблинов, попросту всосав их в свою пасть, но это не было похоже на то, как шланг всасывает воду. Скорее это напоминало то, как сильно проголодавшийся человек, причмокивая, собирает губами с тарелки остатки подливы. Когда чудище обернулось к друзьям, оно еще жевало, а из его пасти все еще слышались отрывочные визги и стоны.
— Что ж, польза от него и в самом деле есть, — заключил Аматус. — Но думаю, теперь нам всем лучше отступить к замку, пока не…
— Ваше высочество, даже при том, что на нашей стороне чудище, город потерян, — сказал Кособокий.
— Это… это ужасно! — воскликнул принц, резко обернулся к Кособокому и взмахнул рукой так, словно собирался ударить своего телохранителя.
— Это правда, — сказал Кособокий и бросил эти слова принцу с такой силой, с какой бы выпустил картечь по толпе гоблинов. — Оглянитесь по сторонам — вы увидите, что повсюду на город сыплются сотни трупов. Вы услышите, как стонет земля, как она разверзается и изрыгает из своих недр все новых и новых гоблинов. Нет выбо…
Он взревел и указал на луну. По небу словно промчалась черная дырчатая туча.
Каллиопа негромко выругалась.
— Вампиры! Огромная стая!
Психея тихим, нежным голосом заговорила с Аматусом:
— Мой милый, будь ты сам по себе, ты мог бы решить остаться и умереть, где хочешь, и никто бы не стал спорить с тобой, отговаривать тебя. Но ты — принц, ты нужен своей стране, и если ты погибнешь, вместе с тобой погибнет надежда на возрождение Королевства, а если возрождение не произойдет, ничья гибель не будет иметь смысла. Ты в долгу перед всеми нами.
— Что же ты предлагаешь? — спросил принц, и в глазах его полыхнул гневный огонь. — Я останусь здесь и буду сражаться вместе с отцом и остальными защитниками города! — вот так он сказал, потому что еще не знал, что Бонифаций мертв и что уже горит его погребальный костер.
Психея негромко проговорила:
— Все мы должны забраться на спину чудища и улететь далеко отсюда. Если ты останешься в живых, сражение можно будет начать вновь, а если нет, то и говорить не о чем.