Вечером следующего дня, когда лодки уже качались на речной волне, когда Тулагх со своими уруугх и молодыми уу-снага уже ушёл, а остальные стали располагаться на ночлег, я сидел и смотрел, как прихотливо пляшут крохотные огоньки по углям затухающего костра. Волны накатывались на речной песок, и в темнеющем небе протяжно и печально кричали чайки.
– Грустишь? – Гхажш умеет появляться неожиданно, это я уже говорил.
Я не ответил.
– Ясно, – Гхажш поворошил веткой угли, подёрнутые серым пеплом, и над костром столбом взвились искры и оживилось пламя. – Тогда ответь мне на вопрос. Ты пойдёшь дальше с нами?
– А я могу выбирать? – вместо ответа спросил я.
– Не можешь, – покачал головой Гхажш. – Должен. Может быть, ты не понял, но я считаю тебя одним из нас. И парни так считают. Уу-гхой огхров было нелегко с этим согласиться, но и они сочли, что ты можешь быть урр-уу-гхай. Даже Угхлуук с этим согласен. А ему больше лет, чем всем нам тут вместе взятым, кроме корноухого. Он помнит, как сто лет назад твои сородичи были его врагами. Но он тоже считает, что ты можешь быть урагхом. Воином народа урр-уу-гхай. Значит, ты должен сделать свой выбор.
– Прямо сейчас?
– Да. Утром мы поплывём на юг. К Чёрной пустыне. Ты должен решать сейчас.
– А если я захочу уйти?
– Тогда мы дадим тебе еды и монет в дорогу. Переправим через Великую реку. Дальше тебе придётся идти самому.
– А если я захочу вернуться на Болотный остров?
– У Тулагха будет двухдневный привал в верховьях оврага. Ты их догонишь. На острове есть кому радоваться твоему возвращению.
– Я хочу спросить тебя кое о чём.
– Спрашивай. Я отвечу.
– «Медведей» обязательно было убивать?
– Нет. Можно было обойти. Но это заняло бы больше времени.
– Если можно было обойти, зачем ты приказал их убить? Они же с вами не воюют.
– Да, – Гхажш печально усмехнулся. – Они с нами не воюют. На нас с тобой они просто охотились. Для развлечения. Бэрол, он умел развлекаться не хуже моего подонка-брата. Я бы мог тебе об этом много рассказать, но не хочу.
– Не надо. Я просто хочу знать, почему ты приказал их убить.
– Мы жестокий народ, Чшаэм. Жестокий, подлый, коварный и хитрый. Нам ещё очень далеко до того, чтобы быть людьми. Людьми, такими, какими их задумал Единый. Но тех, кто отказывает нам даже в возможности стать добрее, мы тоже добрыми не считаем. Для Бэрола и таких, как он, мы всего лишь звери, на которых приятно охотиться. Он забыл, что у зверей бывают зубы.
– Ты и Гхажшура поэтому убил?
– Да.
– Но он был твоим братом.
– Он остался моим братом. Мы с ним двойняшки. Только он перестал расти в десять лет. Я такой же, как он. Мы различаемся лишь тем, что он любил властвовать, а я нет, хотя обладаю в нашем народе немалой властью. Я помню, что кроме власти есть ещё и ответственность. Но я такой же, как он, и мне также бывает трудно смирять мои прихоти.
– Если я уйду, как вы будете открывать башню Барад-Дура?
– А для чего я взял Огхра? Рано или поздно мы это сделаем. Может быть с тобой раньше, может быть, без тебя позже. Но мы это сделаем. Мы терпеливый народ.
– Вы можете все погибнуть.
– Мы и с тобой можем все погибнуть. У каждого из нас смерть стоит за левым плечом, но её не стоит принимать в расчёт. Рано или поздно этот солнечный мир покидают даже бессмертные эльфы.
– Мне надо подумать.
– Думай. Но когда взойдёт солнце, я должен услышать твоё слово.
И он поднялся и ушёл, оставляя на песке чёткие отпечатки подкованных сапог.
Всю ночь я смотрел на багровые угли.
Когда на небе стали меркнуть звёзды, и сгустилась предрассветная тьма, я толкнул Гхажша в бок.
– Просыпайся, – сказал я ему. – Через час взойдёт солнце. Нам пора в путь.
Глава 29
«Солнце спустилось к далёким горам,
Тени легли у овражного края».
У поющего был звучный, приятный баритон. Петь он умел, и эту песню пел явно не в первый раз, очень уж выверен был каждый звук.