– Он считает, что теперь должен защищать твою спину, таков обычай. Поэтому идёт он с нами или нет, должен решать ты.
– А ты что посоветуешь?
– Гхай – неплохой боец, в Лугхбуурзе его клинок может пригодиться. Если ты не держишь на него зла, то его можно взять.
– Мне не за что на него злиться, пусть идёт.
– Тогда скажи ему об этом сам. Он на заднем дворе. С Мавкой любезничает.
«Любезничает». Это мне не понравилось. Пожалуй, было бы, действительно, лучше, чтобы Гхай ушёл с нами.
Когда я появился на заднем дворе, Гхай и Мавка сидели рядышком на валяющемся у дальнего плетня бревне. Гхай что-то рассказывал и оживлённо размахивал руками. Мавка заливисто хохотала. Эта картина не понравилась мне ещё больше, чем слова Гхажша.
Увидев меня, Гхай вскочил, а Мавка оборвала смех и прикрыла рот ладошкой, но видно было, как в глазах у неё прыгают смешинки.
– Ты пойдёшь с нами, – сказал я Гхаю. – Мы с Гхажшем так решили. Тебя отпустят?
– Меня? – возмутился, было, Гхай, но спохватился. – Старухи не будут возражать, если отец найдёт мне замену на болоте, а с ним я уже договорился. Он считает, что мне будет полезно посмотреть, как выглядит мир за болотами.
– Он большой, – сообщил я мрачно. – Очень большой. Так что иди готовься к долгой дороге.
– Да я уже готов, – Гхай намёков не понимал. – Кугхри наточен, мешок жёны собрали.
– А у тебя есть жёны? – изумился я. Я-то ещё и одного раза не был женат, а он говорил о «жёнах».
– Две, – как что-то само собой разумеющееся ответил Гхай. – Я же урагх. Если бы даже не успел жениться в снагах, то урагху трудно остаться бобылём. У меня есть жёны, и они будут обо мне плакать, пока я в дороге, – закончил он гордо.
– Сходи, простись с ними получше, – посоветовал я ему, – чтобы они не начали плакать, пока ты ещё здесь.
– А мы что, уже уходим? – забеспокоился Гхай. – Прямо сейчас?
– Это может случиться когда угодно, – мне хотелось отправить его восвояси побыстрее. – Гхажш говорил, что мы потеряли много времени и нам нельзя задерживаться.
После этих слов Гхай, наконец, сообразил, что ему пора уходить и убрался, к большому моему облегчению. Мы сидели с Мавкой на бревне и молчали.
– Не злись, – сказала она и погладила меня по руке. – Я же не могу совсем ни с кем не разговаривать, пока тебя нет. Мы просто поговорили.
– Я видел, – буркнул я.
– Не видел, – возразила она и снова погладила мою руку. – Я женщина. Конечно, мне приятно, когда на меня обращают внимание мужчины, но он мне не нравится. Он сильный, но глупый. А ты умный, и ты гораздо его сильнее, это все видели.
– Ты смеялась, – заметил я.
– Да, – Мавка улыбнулась. – Он рассказывал очень смешные вещи. Он рассказывал, как боялся, когда дрался с тобой.
– А он боялся? – во время поединка мне так не казалось.
– Конечно. Ты же убил бородатого в первом же своём бою, а Гхай их даже не видел ни разу. Он с отцом и братьями сторожит Тропу. Им часто приходится драться с болотными пауками, со зверями из-за болота и иногда с людьми. Но про бородатых он слышал только в сказках. У нас много страшных сказок о них.
– Понятно, – Мавка продолжала гладить мою руку, и злиться мне уже совсем не хотелось. Хотелось совсем другого.
Но только я её обнял и собрался поцеловать, как в дверях гханака появился Гхажш.
«Отвлекись, – сказал он строго. – Дело есть». Моих возражений он не слушал. Пришлось оставить Мавку в одиночестве. «Дело», на мой взгляд, оказалось не настолько важным, чтобы так грубо отрывать меня от общения с девушкой. Всего-то надо было примерить и подогнать новое снаряжение, которое появилось невесть откуда. Но надо знать Гхажша, просто примеркой и подгонкой новых ремней он, ясное дело, не ограничился.