Долбил бы проход до тех пор, пока не разбил бы голову. А вот Иван Эдуардович бы достал приборы и точно придумал бы что-то. А Альдонза И представить не могу.
Эдвин вновь достал фонарь, зажёг его и повесил на одно из крыльев бабочки. Свет наполнил красную комнату.
Какой же тут бардак, констатировал Эдвин, которому сон пошёл на пользу, откуда на полу столько мусора?
Может нам нужно его убрать и нас пропустят? С надеждой спросила Эллен, может бабочка это символ чистоты?
Эдвин сморщил лицо, понимая, что это не то, но сказал:
Тогда давай уберём всё это вон в тот угол, и посмотрим, но не надейся лучше, что это сработает, а то будет обидно.
Она молча кивнула и аккуратно начала переносить этот хлам в угол, Эдвин последовал её примеру.
Вот если бы тут тоже была какая-то яма под статуей, говорил Эдвин, сбрасывая с себя гору хлама, то я бы точно подумал, что нужно убраться, а так, просто в угол свалить, не то.
Я хочу в душ, Эллен обтёрла грязные руки о красную кофту, это невероятно, вся моя одежда грязная.
Ну потерпи, с насмешливой улыбкой говорил Эдвин, скоро ты об этом точно думать не будешь. Он остановился и ещё раз обогнул комнату взглядом.
Вроде чисто, сказала Эллен, кидая последнюю кучу в угол, теперь проход откроется?
Не так просто, так же весело отозвался Эдвин и подошёл к блоку, который должен был бы открыться, заперто, он толкнул блок, но ничего не произошло.
Это было зря, Эллен вытерла руки влажными салфетками.
Ну почему, зато тут стало куда чище. Может по старинке? Эдвин вновь подёргал бабочку за крылья, за усы, понажимал на глаза, но снова ничего.
Эдвин?
Да?
Можешь отвернуться, я хочу снять с себя эту пыльную кофту и надеть новую.
Какие проблемы, Эдвин отошёл к блоку и начал всматриваться в него, в надежде увидеть зацепку или символы.
Эллен скинула с себя красную кофту и полезла в свой рюкзак. После проделанной работы ей было ужасно жарко, что она с удовольствием ходила бы так. Она достала из рюкзака белую майку-безрукавку с вырезом и надела её. Лифчик просвечивал сквозь неё, но лучше уж так, чем ходить в запятнанной майке. На той майке было всё: земля, песок, кровь, порезы. Если бы она выбралась живой, то наверняка бы никогда не стирала её, она была бы напоминанием.
Всё? Можно повернуться?
Да, можно. Она убрала кофту себе в рюкзак и потрогала крыло бабочки.
Тебе не холодно будет в ней? Спросил Эдвин, потрогав материал.
Сейчас точно не холодно, да и вряд ли будет. Она откинула свои белые волосы назад и ещё раз вгляделась в картины.
Эдвин будто избегал её, он ещё раз обошёл бабочку, попытался оторвать её хоботок, ещё раз попытался выбить дверь, но как и следовало ожидать.
Эллен присела на пол, её чёрные бриджи, не смотря на всё это, оставались чистыми. Майка отлично гармонировала с волосами и спортивными кроссовками. Эдвин минут двадцать постоял у бабочки, потом глянул на картины, и присел рядом с Эллен.
Впервые мы в таком тупике, констатировал Эдвин, чем дальше комнаты, тем сложнее задания.
Эллен посмотрела на него, но ничего не ответила.
Всё таки бабочка это смерть, Эдвин сел немного поближе к Эллен.
Но символ смерти это ворон? И он был в первой комнате? Может бабочка это вовсе что-то хорошее?
Эллен присела на пол, её чёрные бриджи, не смотря на всё это, оставались чистыми. Майка отлично гармонировала с волосами и спортивными кроссовками. Эдвин минут двадцать постоял у бабочки, потом глянул на картины, и присел рядом с Эллен.
Впервые мы в таком тупике, констатировал Эдвин, чем дальше комнаты, тем сложнее задания.
Эллен посмотрела на него, но ничего не ответила.
Всё таки бабочка это смерть, Эдвин сел немного поближе к Эллен.
Но символ смерти это ворон? И он был в первой комнате? Может бабочка это вовсе что-то хорошее?
Тогда совсем не понимаю, он взъерошил себе волосы, слушай, прости меня за всё, я, наверное, многое плохого за все эти годы тебе сделал.
Ты думаешь, в этой комнате тоже нужно простить друг друга? Саркастически спросила Эллен.
Нет, это я серьёзно, Эдвин посмотрел в её глубокие зелёные глаза. Внутри у Эллен что-то ёкнуло, они были так близко. Она хотела его поцеловать, но он отпрянул от неё.
Так нельзя, он убрал её руку с своего плеча.
Я просто думала, что бабочка может быть символом чего-то романтического.
Ага, хмыкнул Эдвин, смерти.
Они сидели ещё минут 40, стало совсем прохладно.
Почему чем мы тут дольше, тем холоднее? Спросила Эллен.
Тут бы нам не помешала Альдонза, вспомнил Эдвин пузырёк, после которого им стало тепло.
Конечно, Альдонза! Эллен сняла с себя белую сумку мексиканки и посветила туда фонарём, помнишь, мы что-то пили в красном флаконе, и стало очень жарко!
Да, мы всё равно умрём, но хоть в тепле, усмехнулся Эдвин.
Эллен недолго порылась в сумке и достала похожий на тот, алый полный флакон.
Но тот был почти пустой? Удивился Эдвин.
Ну может их несколько? Недолго думая Эллен сделала несколько глотков и дала попробовать Эдвину. Но теплее не стало.
Это не то, с огорчением сказал Эдвин, и вкус не тот ой.. в его голове помутнело, он посмотрел на Эллен и понял, что с ней тоже творится что-то странное. Минут 30 или 40 они были в состоянии, понятном только им: голова болела и кружилась, резкость в движениях, тошнило, как будто их опоили сильным алкоголем. Эдвин был уверен, что вот она, его смерть. Что лучше уж умереть от яда, что он выпил, чем от холода. Они даже не сразу поняли, что блок следующей двери открылся. Только спустя несколько минут Эдвин понял: пора бежать в следующую комнату, пока блок снова не запер их тут, облокотившихся на цветные крылья бабочки. Он взял Эллен на руки и буквально перенёс в следующую комнату, после чего блок закрылся.