Но он сдержал себя и вполголоса, слишком тихо, чтобы они услышали, думая, что я не знаю их языка, невнятно проговорил:
– Я никогда не думал встретить тебя снова в этой комнате, Черный Волк, Черный Шакал Эзланна.
Тогда я догадался, почему я снова обрел их язык, или вообразил, что догадался. Я заглянул в его глазные прорези.
– Неужели? – сказал я. Он громко вскрикнул при этом. Я сказал:
– И ты называл моего отца шакалом в лицо? Или, скорее, ты глодал кости со стола шакала и бегал за ним по пятам, как собака?
Даже Зренн отступил от меня на шаг. Я поднялся на ноги. Строя, я был гораздо выше, чем Кортис Феникс Джавховор.
Он гневно посмотрел мимо меня и закричал на них:
– Вы знали, что он владеет нашим языком?
Зренн запнулся, справился со своим шоком, и сказал:
– Мой повелитель, он никогда до этого не произносил ни слова на нашем языке. Должно быть, он научился у моей родственницы или у моуи, может быть, которые знают немного…
– Я ни у кого не учился, – сказал я, наблюдая за Кортисом. – Во мне говорит мой отец. Это Вазкор.
Несмотря на мои путы и неосведомленность, во мне поднялась волна такой обжигающей гордости, что я не боялся никого из них. Было бы разумнее бояться, бояться и молчать, но я как будто надышался наркотика до одурения. И все это время я ощущал его рядом, темную огненную тень, излучение моего отца. Я помнил только наследственный дар волшебной силы, который должен идти от него, и как я убил человека с его помощью. Мне нужно было только потянуться за силой, и я найду ее. Все люди, вероятно, должны иметь божество. Для меня, до сих пор безбожного на протяжении всей жизни, Вазкор стал единственным истинным богом.
Кортис выпрямился передо мной. Его горло скрипело, как у старика в суровую зиму.
– Очень хорошо. Ты семя Вазкора. Ты каким-то образом владеешь нашей речью, что очень хитроумно с твоей стороны. А твоя мать – какая-нибудь женщина из крарла?
Я небрежно сказал, частично, чтобы испытать его и тем самым узнать побольше о своей наследственности:
– Нет, никакая не женщина племени. Женщина из города. Женщина с белыми волосами и белыми глазами. Жена Вазкора.
Музыка, которая играла все это время где-то во дворце, невидимый оркестр, именно в этот момент прекратилась, как по сигналу.
– Тогда ты сын Уастис, – сказал Кортис. – Это правда, она была альбиноска, и ее чрево было им заполнено. Значит, она избежала гибели при крушении башни? Это она научила тебя нашему языку? Жива она или мертва?
За моим плечом раздался женский голос. Он был похож на голос той, которую он назвал, и волосы мои встали дыбом. Но это была не моя мать-рысь, возникшая из воздуха, это была Демиздор.
– Джавховор, не слушай этого лжеца. Я никогда не учила его нашей речи, но иногда я употребляла ее, а он хитрый и быстрый, этот человек, он научился от меня. Истории о Вазкоре и Уастис я тоже рассказала ему. Я не считаю его посевом Вазкора, несмотря на его сходство. Он держал меня как свою девку в вонючих палатках варваров, он осквернил меня, и я должна была соблюдать обычаи его слабоумной расы, чтобы сохранить свою жизнь. Из этого ада меня спасли мои родственники.
Я сохранил спокойствие, но у меня свернулись кишки от ее крика. Она была всего на шаг позади меня, но я не мог обернуться и посмотреть на ее не скрытое маской лицо, ее бледную лихорадку, ее глаза и ненависть.
– Джавховор, – сказала она тише, часто дыша, – твои родные убили себя из-за этого лживого дерьма. Мой повелитель был одним из них. Я умоляю о мщении, – она задохнулась и начала плакать.
– Нет необходимости умолять о мщении, – сказал Кортис; он уже овладел собой. – Кто бы и что бы он ни был, он будет наказан. – Его глаза обратились ко мне. – Ты понимаешь?
– Я понимаю, что в Эшкореке женщины – гадюки, а мужчины – собаки, гуляющие на задних лапах.