— Строго говоря, — продолжал Провидец, — это даже не было бы предательством, поскольку это не их мир.
— Ты не говорил, что они окажутся героями, — медленно произнес Брандал, — но ты не говорил также, что они злодеи. Но книги, по которым разрабатывает свои планы Моргана, написаны на их языке…
— И они так быстро приходят и уходят, как говорится в одной из их любимых книг. Король все еще пребывал в задумчивости.
— Ты ведь ничего не скажешь мне прямо…
— Прямота портит пророчество. Говорят, факт наблюдения за явлением изменяет его течение.
— То ли они герои, в которых мы так нуждаемся, то ли злодеи, которых нужно убить.
Харрал спросил с деланным изумлением:
— Ты мог бы приказать убить их?
Брандал долго не отвечал. Он сидел так неподвижно, что полуслепые рыбки в источнике успокоились и снова всплыли к поверхности. Когда он заговорил, его тихий голос был исполнен сожаления:
— Я намерен ждать до тех пор, пока свидетельства против них не окажутся неопровержимыми. Я хочу, чтобы генеральный инспектор, которого они не знают, понаблюдал за ними. Но я намерен приказать ему, в случае, если он сочтет их виновными, уничтожить их без всякой жалости.
Харрал кивнул:
— Да здравствует могучий король! Моргана научила тебя кое-чему в конце концов. — Многому, — горько признал Брандал. — Следует ли мне благодарить ее за это?
На этот раз Харрал промолчал. Брандал поднялся и снова распугал рыбок, направившись к лестнице наверх.
Глава 16
Бидж была обеспокоена: чем занять Стефана в Кендрике? Как развлекать кого-то, кто всю жизнь общался с сатирами, единорогами, огромными котятами? Но оказалось, что тревожиться было глупо. Ответы на все вопросы появились сами собой: так восторженно реагировал Стефан на все, что видел из окна автомобиля — банкоматы, шестиэтажное общежитие, самолет в небе.
Университетская библиотека повергла его в благоговейное изумление. Он никогда не видел такого количества книг, собранных в одном месте. Стефан стоял перед полками разинув рот, не зная, чем интересоваться в первую очередь. Бидж показала ему некоторые публикации о Перекрестке, постаравшись не привлекать внимание к пессимистической статье, где речь шла о хрупкости его мира. Стефан несколько минут просматривал их, потом с сожалением вернул:
— Мне очень жаль — я ничего не могу тут понять.
— Я тоже, — откликнулась Бидж. Стефан вежливо улыбнулся, явно не поверив ей.
Бидж остановилась в отделе библиографии, увидев за столом знакомую фигуру.
— Миссис Собелл?
Миниатюрная библиотекарь встала и подошла к ним, улыбаясь. Она как будто не узнала Стефана, Бидж подумала, что, может быть, она никогда и не бывала на Перекрестке.
— Миссис Собелл, это Стефан Андрос. — Бидж вежливо представила спутника. — А я Бидж Воган.
— Я помню вас, дорогая, — ласково сказала миссис Собелл. — Вы часто здесь бываете. — Она повернулась к Стефану: — А вы откуда, молодой человек?
— Я из Греции, — ответил юноша-фавн, и сердце Бидж замерло, когда он, вспомнив замечание доктора Трулава о хороших манерах, снял бейсболку. Миссис Собелл не могла не увидеть рожки.
После момента замешательства она доброжелательно кивнула:
— Конечно, Стефан. Только лучше не снимайте бейсболку — студенты так часто забывают их здесь. В бюро находок их скопилось уже несколько сотен.
Стефан поспешно натянул бейсболку и заправил под нее свои кудри, чтобы она сидела плотнее.
— Мне очень приятно с вами познакомиться, — сказал он серьезно.
— А мне с вами, — ответила миссис Собелл искренне. Она повернулась к Бидж: — И что вы планируете ему показать?
— После библиотеки? Не знаю. — Им нужно было чем-то занять еще два часа до обеда.