Тем же вечером Саян подсчитал собственные потери. Пока отряд сражался в плотном строю, ни погибших, ни даже раненых, не оказалось. А вот после того, как фаланга распалась, четверых убили. За жизнь ещё одного не поручится даже Тач.
Результат более чем впечатляет: отряд последователей с блеском прошёл боевое испытание. На том месте, где они встали в круговую оборону, воины Звёздной Рыбы оставили больше сотни жизней. Три десятка человек положили в три раза больше. Какое ещё нужно доказательство превосходства сжатого кулакам над растопыренными пальцами?
Больше богатых трофеев и кистей поверженного врага радует другое: из трёх десятков человек никто не бросил щит, не отшвырнул копьё и не кинулся сломя голову в гущу сражения. Все, абсолютно все, остались на местах. Остались, даже когда пьянящий душу бой откатился назад. А это значит армейская дисциплина вязал вверх над первобытным боевым безумием. Эмоции так и не смогли вырвать бразды правления у разума.
Глава 13. Работорговцы
Гонять новобранцев самое неблагодарное занятие в мире.
Зверь! Птица! Зверь! Птица! Зверь! Птица!
Десять подростков от двенадцати до четырнадцати лет отроду старательно изображают фалангу. Мокасины старательно утаптывают и без того утоптанную поляну ещё больше. Безусые лица вытянуты и напряжены. Руки словно верёвки болтаются из стороны в сторону. Саян как заправский сержант стоит в сторонке и внимательно следит за ногами новобранцев. Длинная палочка-указка и средство для воспитания в такт шагам хлопает по голенищу мокасин. От бесконечного повторения одних и тех же слов першит в горле.
На месте стой! Раз! Два!
Да-а-а Получается пока паршиво. Вместо дружного притопа десяток ног выдали размытую барабанную дробь. Хоть лбами перестали трескаться и то ладно.
Нале во! Раз! Два!
Половина подростков, как и положено, повернулась налево, а вторая половина направо.
Чёрт побери, тихо ругнулся Саян. Отставить!
Смущённые подростки повернулись в прежнее положение. Вот так всегда, Саян нервно хлестнул палочкой-указкой по голенищу мокасин: стоит чуть расслабиться, перейти на привычное «лево», «право», как новобранцы тут же разбегаются кто в лес, кто по дрова. Впрочем, их можно понять.
Первобытному человеку совершенно незачем знать, какая рука у него левая, а какая правая и какая между ними разница. Настоящий охотник в равной степени должен владеть обоими. Какой рукой натягивать тетиву, а какой метать копьё это уже как кому нравится. На попытки объяснить молодым охотникам какая нога у них левая, а какая правая, ушла уйма времени. Новобранцы смущённо поглядывали на носки мокасин, краснели, как девицы при виде сватов, и всё равно безбожно путали. Конечно, ведь внешне даже один мокасин ничем не отличается от другого. Такова особенность местной обуви.
Простой и оригинальный выход подсказал Ансив. Всего-то и нужно было, чтобы каждый новобранец привязал на левую ногу и руку кусочек звериной шкуры, а на правую ногу и руку пучок перьев. Так вместо «лево», «право» появились «зверь» и «птица». Внешне новобранцы стали похожи на недоделанных клоунов. Сходство усиливается, когда по плацу начинают летать шерсть и перья, зато процесс пошёл. Саян тряхнул головой и скомандовал:
На зверя Раз! Два!
Маленький отряд почти одновременно повернулся влево. Давно бы так.
Со зверя Шагом Марш!
По-прежнему не в такт и путая ноги новобранцы замаршировали. Саян вновь задал ритм, слова вновь едва не встали поперёк горла:
Зверь! Птица! Зверь! Птица! Зверь! Птица!
Служить в армии Сергею Белкину не довелось. После школы поступил в институт и получил законную отсрочку, а потом были куб и перенос. А вот Макс, муж старшей сестры, добросовестно отходил два года в портянках. Из всех армейских глупостей Максим больше всего возненавидел строевую подготовку. Уже через пару эмоциональных рассказов на гране приличия Сергей понял почему.
Первые полгода службы Макс массу времени провёл на плацу. Армейские кирзачи сами по себе недалеко ушли от «испанских сапог». А тут ещё нужно маршировать во всю прыть, широко задирать ноги и что есть мочи топать каблуком об асфальт. Взводом и по одному, в колонне и в шеренге, Макс досыта исходил армейский плац вдоль и поперёк. «Чувствует себя конченным болваном! за рюмкой чая кипятился Макс. Более изысканного наказания не придумать!» Но больше всего зятя добивала абсолютная бесполезность строевой подготовки в автоматизированной и компьютеризованной армии.
И то верно: в век атомного оружия, всепогодных истребителей и реактивной артиллерии искусство передвигаться строем выродилось в театральное шествие. Чем больше звёзд на погонах, тем больше нравится, когда мимо тебя «с песнями и плясками» шествует бравое войско. А если несколько сот молодых глоток орёт что-то несуразное, несколько сот молодых тел вытягивается в струнку и в ускоренном темпе снашивает казённые сапоги, то вообще полный отпад! Ни на что более строевая подготовка не годится. Но здесь и сейчас строевая подготовка вопрос жизни и смерти.
Если этим безусым мальчишкам сразу же дать боевые копья со щитами и заставить пройти с десяток метров плотным строем, то результат будет очень даже плачевным насадят друг друга на копья, как куропаток на вертел. А в настоящем бою будет ещё хуже: слаженный удар накоротке не получится. Сквозь прорехи в ряду щитов вражеские копья и стрелы заберут много жизней. А сам строй при движение по горбатому полю развалиться на куски. Сам того не ведая, Макс провёл отличный мастер класс. В многочисленных застольных беседах зять передал уйму ценных наставлений. Изобретать заново велосипед не пришлось.