Жар перца чили, как расплавленный свинец, жег внутренности. Кишки скрутило, на лбу выступил пот, но у него хватило сил ответить:
— Ваше Величество прекрасно описал грядущий Золотой Век. Данный момент, однако…
— Требуется освоить механизм управления транспортом, — продолжал гнуть свое король. — Вот первый шаг, необходимый на данном пути. Мой святой долг монарха — обеспечить ему руководство и поддержку. Тебе, мой друг, первому я доверю свою новую идею: я планирую провести экстраординарное мероприятие, призванное привлечь мировое внимание к этой архиважной проблеме.
— Восхитительно, сир. Вы говорите, экстраординарное мероприятие? Прошу позволения напомнить Вашему Величеству…
— Это будут гонки, — объявил Мильцин. — Лучшие из тех, которые когда-либо проводились, общедоступные, и пройдут они по значительно расширенному маршруту, я его сам составил. Никогда еще с таким удовольствием я не брался ни за одно дело. Невенской, это будет великолепно! Гонки пройдут по всем землям и морям, пересекут горы, леса и прочие труднодоступные местности, такие как страна Авеския, например, и вернутся назад. Придется преодолеть все мыслимые и немыслимые препятствия. Ха! Это будет потрясающе! Я решил назвать этот маршрут Великим Эллипсом. Ну? Что скажешь?
— Превосходно, сир.
— Так я и думал. Вначале я хотел назвать гонки Большим Овалом, но почувствовал, что в этом названии не хватает грандиозности замысла.
— Поздравляю вас, Ваше Величество, с мудрым решением, — Невенской всеми силами старался унять нарастающий бунт в желудке. — Вне всякого сомнения, планируемые гонки действительно сослужат службу многим благородным и полезным целям.
— Родится принципиально новый механизм управления транспортом — и тут же будет применен на практике. Будут освоены новые методы коммуникации, магической и Истинный прогресс!
— Здесь найдется, я думаю, место и моему открытию, которое я только что…
— Да, да, я помню, — Мильцин неохотно спустился с небес на землю. — Какой-нибудь огненный экран, да? Ну, я не знаю, есть ли у меня время заниматься такой ерундой сейчас, когда есть дела поважнее. М-м, очень хорошо. Невенской, я не выношу, когда ты такой надутый и мрачный. Ну ладно, я посмотрю твою игрушечную пиротехнику. Но только по-быстрому.
— Как Вам угодно, сир. — У него была заготовлена речь, но он счел нужным опустить ее, так как не уловил ни малейшего интереса в блуждающих жабьим глазах Безумного Мильцина. Невенской приблизился к реактору, стоявшему в центре лаборатории, в котором уже были собраны все необходимые вещества. Не тратя времени на теоретические выкладки и разглагольствования, которых невежественные зрители ждали от магистра, он включил свой мозг в привычный для себя режим и стал самим собой. Для начала требовалась концентрация сознания. Он стоял неподвижно, с закрытыми глазами, совершая чуть заметные движения и невнятно бормоча. Угли, тлеющие в горниле его желудка, перестали существовать. На какое-то время он потерял связь с окружающим миром, его мысли, как птицы, неслись туда, куда заказан вход посторонним, где двери открыты лишь посвященным. Его сознание неслось в иной мир, мир потусторонней реальности, которую ни познать, ни подчинить нельзя, но в которой он чувствовал себя как рыба в воде.
Все. Он там. Ментальная вспышка прогнала по его сознанию волну магической силы. Ниц Нипер, он же Невенской, открыл глаза и направил полученную силу в реактор; подготовленные к эксперименту вещества вспыхнули, превратившись в пламя едко-зеленого цвета.
Огонь излучал жар, свет, эмоцию и примитивную способность мыслить.
—Жажду. Жажду. ЖАЖДУ!
Агрессивное излучение элементов обожгло мозг Невенского.