Май 2001 года
Мы летели прямым рейсом из Лондона до Афин и ночь провели в Гранд-отеле «Бретань» на площади Конституции. Какой деловой вид приобрела эта площадь в наши дни! Впрочем, в последний раз я видела площадь Конституции в совсем ином обрамлении: повсюду пушки, оружие, длиннющие очереди в британское посольство из желающих немедленно оформить все бумаги для того, чтобы поскорее покинуть город, где каждый провел такое прекрасное время, вкусив все радости жизни.
Из окна своего номера я наблюдала за тем, как все новые и новые серебристые лайнеры заходят на посадку в афинском аэропорту, доставляя очередную партию настроенных на отдых туристов. Да, а в моей памяти еще живы картины того, как «мессеры», подобно зловещим черным птицам, кружили над городом, испепеляя все подряд своим смертоносным огнем. Последние дни моей сестринской практики в Афинах 1940 года. Как я тогда выжила в том аду, и сама не знаю.
Потом я вспомнила, какими увидела Афины в последний раз. Город стоял в руинах, под стать мне самой, сломленной и опустошенной. Кругом одни развалины и неимоверная грязь, отличная среда обитания для тараканов и крыс. Но не хочется думать о том страшном времени. Зато какая красота сегодня! Город восстал из пепла, подобно птице феникс. Вот только прошлое не отпускает от себя никого. Да и что говорить! Пережитое сделало меня тем, кто я есть сегодня. Я все-таки выжила! Паром, стоявший в бухте Пиргос, был заполнен народом до отказа: туристы, много местных жителей, студенты в шортах с неизменными мобильниками и наушниками от персональных стереосистем, множество критян, возвращающихся домой после семейного шопинга в столице. Разве можно спутать эти смуглые черноглазые лица с кем-нибудь еще? Молодые женщины с младенцами на руках, ребятня с аккуратно подстриженными волосиками цвета слоновой кости и баклажан. А рядом вдовы в темных костюмах из кримплена. Кто-то играет в карты, кто-то просто разговаривает со знакомыми на колоритном местном диалекте. В памяти сами собой всплывают полузабытые слова.
Неподалеку группа британских ветеранов в строгих блейзерах с форменными нашивками частей и воинских подразделений. Наверняка направляются для участия в намеченных торжествах. Их воспоминания, скорее всего, похожи на мои собственные: моментальные снимки, выцветшие от времени. И снова в памяти стали возникать образы тех, кого я знала в те давние годы.
Я долго не могла заснуть. Мешал гул моторов, звуки воды, льющейся по трубам, громкий топот детских ног в коридоре. Надо встать пораньше, еще до того момента, как корабль пришвартуется в бухте Суда.
Я стояла на палубе, закутавшись в теплый плащ, и вглядывалась вдаль, туда, где море смыкается с полуночным небом и где уже слабо забрезжила тонюсенькая полоска бирюзы. Но вот и солнце показалось из-за заснеженных вершин Белых гор, облило их золотистым светом, и они застыли яркими бликами на фоне сочной зелени долин. Ах, как же все это знакомо! Я вдохнула полной грудью напоенный ароматами цветов воздух и улыбнулась при виде крохотных кубических домиков на берегу. Как же все быстро вернулось ко мне и цвета, и краски, и запахи. Все многообразие оттенков и тонов Крита, дремавшее в моей душе столько лет.
Ханья
Май 1941 года
При первых проблесках наступающего утра остров вынырнул из тумана, заняв положенное ему место между небом и землей. Горные пики, покрытые снежными шапками, скалистые утесы, обрывающиеся прямо в море. «Амалия» медленно проследовала мимо береговой артиллерии, вдоль старинной крепости, дальше, в глубь залива. Поднялось солнце, залив макушки гор насыщенным лимонно-золотистым светом. Вся бухта была запружена военными кораблями, рыболовецкими суднами, яхтами. Остатки флотилии, уцелевшие после эвакуации британских сил с севера. На палубах было черно от людей: усталые изможденные лица, глаза, глядящие куда-то в пустоту. Все вокруг пропахло дымом, жженой резиной, кордитом. Судя по всему, гавань недавно бомбили.
Дети на их кайке сидели как мыши. Многие еще не пришли в себя после пережитого шока. Женщины испуганно сбились в кучу, ожидая худшего. И лишь море сохраняло величавое спокойствие. Но и оно было серым, в пятнах мазута и разводах от масла. Хорошее обрамление для картины, запечатлевшей полный разгром и тотальное поражение.
Ты должна остаться с нами, Пенни! стала настаивать Джуди Харрингтон. Тебе тоже нужен отдых. Да и дети тебя слушаются. Гордон распорядился, чтобы нам зарезервировали виллу. Слава богу, он прибыл сюда раньше. Бедная Ангела! Она все еще не может прийти в себя после гибели Эдмунда. Так ужасно! Сама мысль о том, что нельзя забрать с собой тело
Нет! решительно возразила Пенни. Я остаюсь с ранеными. Прежде всего я нужна им!
Ей не хотелось связывать себя никакими обязательствами, пока не прояснится вся обстановка в целом. А потому ее не привлекала перспектива трудоустройства в качестве медсестры в армейском госпитале, но и быть нянькой при чужих детях ей тоже категорически не хотелось.
А госпиталь здесь есть? поинтересовалась она у Брюса, отхлебывая из чашки с чаем, которым их угостили сразу же по прибытии.