Так вы действительно Жан-Клод Шопар?
Он снял бейсболку и отвесил мне церемонный поклон:
К твоим услугам. А ты кто такой?
Матье Дюрей, журналист.
Он захохотал. Вытащив из кустов железный сундучок, он убрал туда сапоги и комбинезон.
Мальчик мой, если хочешь, чтобы твоим россказням поверили, придумай байку получше.
Не понял!
Я тридцать лет проработал в разделе происшествий. Это тебе о чем-нибудь говорит? Легавого я чую за версту! В общем, если хочешь получить ответы на свои вопросы, будем играть в открытую, усек?
Выговор у него был не такой, как у Мариотта: те же рубленые гортанные звуки, но без тягучести, присущей речи священника. Я уже забеспокоился, не утратил ли я свой талант к перевоплощению.
Ладно, признался я, я из парижской уголовки.
Так-то оно лучше. Ты здесь по делу Симонис?
Я кивнул.
Официальная командировка?
Скорее полуофициальная.
Тогда тебе здесь нечего делать.
Он нырнул в свой сундучок и извлек оттуда желтоватую бутылку:
Отведаешь моего «десертного винца»?
Что-то я не вижу здесь десерта.
Он снова засмеялся. В другой руке он держал два стакана, постукивая ими, будто кастаньетами.
Слушаю тебя, сказал он и наполнил поставленные на траву стаканы.
Я вкратце рассказал ему о расследовании Люка, о его самоубийстве, об уликах, которые привели меня сюда, изложил свою гипотезу о том, что существует связь между делом Симонис и этим актом отчаяния. В конце рассказа я показал ему фотографию Люка, ожидая в очередной раз услышать: «Никогда его не видел». В ярких солнечных лучах жужжали насекомые. День обещал быть великолепным.
Насчет смерти Сильви, сказал он, отхлебнув вина, я толком ничего не знаю. Этим делом я не занимался.
Почему?
Досрочный уход на пенсию. В «Курье» решили, что я выдохся. А тут как раз подвернулось это дело. Отличный предлог, чтобы списать Шопара в архив.
Но почему именно из-за этого дела?
Они вспомнили, как я увлекся первым делом. И сказали, что я слишком пристрастен. Вот и послали другого репортера. Совсем зеленого. Он-то не станет воду мутить.
Они хотели избежать лишней шумихи?
Вот-вот. Тут дело политическое. Не стоит бросать тень на репутацию нашего края. Ну я и решил откланяться.
Я поднес стакан к губам местное желтое вино. Кстати, отличное, но у меня не было настроения для дегустации.
Но ведь вы наверняка провели собственное расследование?
Это не так-то просто. Из жандармов ничего не вытянешь.
Даже у вас не получается?
Особенно у меня. Старые офицеры, мои приятели, уже вышли в отставку. Из Безансона прибыла новая команда. Полные придурки!
Такие, как Стефан Сарразен?
А он самый главный придурок.
А родня Сильви? Их вы не расспрашивали?
У Сильви никого не было.
А муж у нее когда-нибудь был?
Сильви давно овдовела. Она уже была вдовой, когда убили Манон.
Отчего он умер?
Шопар ответил не сразу. Он поставил пустой стакан, аккуратно разложил поплавки, крючки и лески по отделениям сундучка. И снова взглянул на меня:
Тебе нужна вся история с начала до конца, так ведь?
За этим я сюда и приехал.
Журналист положил набор крючков в одно из отделений:
Фредерик Симонис разбился на машине в 1987 году.
Несчастный случай?
Какое там! Пьян был в стельку.
Ничего себе семейный портрет: муж-пьяница погиб в автокатастрофе, малолетнюю дочь утопили в колодце. А теперь и сама часовщица убита самым зверским образом. Все эти случаи связывал только сам факт смерти. Казалось, Шопар почувствовал, что мне не по себе.
Фредерик и Сильви познакомились, когда учились в Политехническом институте в Бьенне, в кантоне Берн. Самый прославленный институт часового дела в Швейцарии. Они были совсем не похожи. Он папочкин сынок из богатой безансонской семьи. Она дочь вдовца, часовщика из Нанси, который умер, когда ей было тринадцать лет. И талантом они были не равны. Он как специалист никуда не годился, хотя родители и помогали его карьере. Она получала государственную стипендию. Упорная и очень одаренная. Руки у нее были золотые, как говорят в наших краях. В часах она разбиралась как никто.
И они были счастливы в браке?
Рыбак захлопнул сундучок:
Да, как ни странно. По крайней мере, поначалу. Поженились они в восьмидесятом году. Потом родилась Манон. И все пошло наперекосяк. Фредерик спивался, а Сильви горбатилась в одной мастерской, работала на такие фирмы, как «Ролекс», «Картье», «Жеже Лекультр» в общем, самые известные. Собирала драгоценные часы для арабских принцев и банкиров. Единственным, что их связывало, была дочь. Они в ней души не чаяли. А камнем преткновения стали родители мужа. Сильви они никогда на дух не переносили. После смерти Фредерика они даже попытались отнять у нее Манон. Но только зубы обломали. Со всем своим богатством они ничего не могли поделать. У матери была безупречная репутация.
А почему после гибели Манон Сильви не уехала из этих мест? Расследование, слухи, обвинения, воспоминания Почему она не попыталась укрыться от всего этого? Ведь теперь ее ничто не удерживало в Сартуи.
Шопар снова наполнил свой стакан:
Все этого и ждали, но никто не мог на нее повлиять. К тому же она только что купила старый дом, очень известный в наших местах: «Дом с часами». Его строили несколько поколений знаменитых часовых мастеров. Для Сильви это была настоящая победа: она открыла собственное дело, заперлась в доме и копалась в своих механизмах. Дела ее шли в гору, несмотря на постигшее ее несчастье, несмотря на враждебное отношение окружающих.