Окей. Это все?
Нет. Наведи справки обо всех, кто в здешних краях разводит насекомых.
Каких краях?
Вытянувшись на короткой кровати, я достал путеводитель:
Во всем Франш-Конте: Верхняя Сона, Юра, Ду, территория Бельфор. Да, и заодно позвони в Швейцарию. Мы ищем энтомолога. Возможно, специалиста по Африке. Включи сюда ученых-любителей и просто любителей
Пауза. Фуко записывал.
А потом?
Составь список химических лабораторий по всему региону. Посмотри, может, найдутся еще и ботаники специалисты по грибам, мхам и лишайникам. И профессионалы, и любители.
Я искал такого подозреваемого, который соответствовал бы всем этим характеристикам, и надеялся, что собранные сведения сойдутся на одном имени.
Узнай также, продолжал я, все о монастыре, превращенном в приют.
Я по буквам произнес название: Богоматерь Благих дел и назвал точный адрес.
А по самому убийству, снова заговорил Фуко, нет более точных данных? Протоколов допросов, сведений, собранных у соседей?
У жандармов все это есть, но скажу тебе честно, мне здесь не рады.
А ты уверен, что Люк работал именно по этому делу?
Ни один человек пока не узнал его по фотографии. Я не нашел ни единого следа. И все же я ответил:
Уверен. Работай. И ни слова в Конторе. Завтра созвонимся.
Теперь я набрал номер Свендсена и в нескольких словах изложил ему факты. Казалось, швед весьма скептически отнесся к тому, чтобы Вальре мог профессионально провести вскрытие.
У меня есть протокол и кое-что для анализа. Я все тебе перешлю завтра утром.
По почте?
Поездом.
Я просмотрел расписание скоростных поездов, которое узнал по телефону.
Я передам папку проводнику скоростного поезда, который отправляется из Безансона в семь пятьдесят три. В двенадцать десять он прибывает на Восточный вокзал. Ты должен быть на платформе и все забрать. Я хочу знать твое мнение. Как, по-твоему, убийца добился такого результата.
Чтобы подбодрить его, я добавил:
И не стесняйся советоваться.
Ты что, издеваешься?
Сначала прочитай протокол. Тебе понадобится энтомолог, а также ботаник. Я посылаю тебе скарабея хищное насекомое, живущее в Африке, и образчик светящегося лишайника, которым убийца набил грудную клетку жертвы.
Крутое дело.
Круче не бывает. Ублюдок обладает всеми этими познаниями. Ты начнешь с нуля. В точности представь себе, что он делал. Каждый этап его ритуала. Мне нужно «Рассуждение о методе» убийцы, усек?
Хорошо, я
Завтра утром будь на вокзале.
Отключая телефон, я обратил внимание на завывания ветра, который задувал в створки окна. Свист был как от кипящего чайника. Я выбрал одну из кроватей в правом ряду и отодвинул полог, чтобы положить туда свою сумку с ее опасным содержимым.
Несмотря на усталость, я решил помолиться. Преклонил колени в изножье кровати возле натянутого занавеса и стал читать «Отче наш» самую простую и самую светлую из молитв. «Отче наш» это посох, с которым я прошел весь свой жизненный путь, от первых месс, когда так немели колени и нетерпеливое желание поскорее бежать играть заставляло бормотать молитву скороговоркой. Это великое погружение во времена учебы в Сен-Мишель-де-Сез, когда я осознал, сколь велика моя вера. Это усердная молитва будущего священника, воспламененного перезвоном римских колоколов. А затем страстный призыв там, в Африке, посреди трупной вони и скрежета мачете. И наконец, молитва полицейского, которую я на всякий случай произносил во всякой встречной церкви, чтобы очиститься от совершенных мною злодеяний.
Отче наш, Иже еси на Небесех!
Да святится имя Твое
В коридоре раздался пронзительный звук.
Подскочив от неожиданности, я прислушался. Ничего. Я опустил глаза и только тут заметил, что держу в руках свой пистолет. Рефлекс опередил сознание. Я прислушался снова: ничего. Наверное, сработал сигнал пожарной тревоги.
Но в тот момент, когда мое тело снова начало расслабляться, звук повторился: долгий, скрипучий, настойчивый. Я рванулся к двери. Пока я ее открывал, снова все стихло. Остановившись на пороге, я выглянул в коридор. Никого не видно. Слева противопожарная дверь дома священника, справа застекленная дверь пристройки. И никакого движения.
Мое внимание привлекла кабинка в нескольких метрах от запасного выхода. И тут я понял, что это был за звук. Звонок в исповедальне. Занавеска одного из ее отделений покачивалась.
Должно быть, отец Мариотт спал крепким сном. Я спрятал за спину свой «USP Heckler&Koch» и медленно двинулся к кабинке, но, не дойдя метров пять, остановился. Сквозь занавеску пробивался зеленоватый свет. Я хотел было снова взяться за пистолет, но передумал и молча пошел вперед.
Схватившись за край занавески, я резко ее отдернул.
Кабинка была пуста, только на задней стенке виднелась надпись.
Я инстинктивно узнал то, что было прикреплено к черному дереву.
Тот самый светящийся лишайник, которым была набита гниющая плоть Сильви Симонис.
Надпись гласила: «Я ЖДАЛ ТЕБЯ».
34
На поверхности воды качалась наживка. Я проследил глазами за леской и разглядел в листве удочку. Кажется, эту ее заостренную часть называют «шелком», что придавало еще больше легкости всей сцене. Было около десяти часов, и нейлоновая леска весело поблескивала в утреннем воздухе