Чем ты объяснишь такое отношение?
Заговор молчания. Они не хотят, чтобы что-нибудь просочилось.
А ты со своей стороны за эти месяцы ничего нового не узнал?
Он захватил из коробки полную пригоршню кукурузных хлопьев завтрака чемпионов:
Глухо. Поверьте мне, все шито-крыто. А в моем положении не просто что-нибудь разнюхать.
Почему?
Я не местный. Здесь, в Юра, грязное белье на людях не стирают.
А ты давно здесь?
Полгода. Просился в Ирак, а получил Безак!
Безак?
Так они называют Безансон.
Сарразен намекнул на необычную личность жертвы, Сильви Симонис.
А ты давно здесь?
Полгода. Просился в Ирак, а получил Безак!
Безак?
Так они называют Безансон.
Сарразен намекнул на необычную личность жертвы, Сильви Симонис.
Здесь это важно.
Речь о детоубийстве?
Не то чтобы. Ничего не доказано. Было три других подозреваемых. И все закончилось ничем.
Выходит, убийца так и не был найден?
Нет. И вот Сильви Симонис сама умирает при подозрительных обстоятельствах. Представьте себе, что то же самое произошло бы с Кристиной Вильмен? Вдруг стало бы известно, что она убита?
Корина Маньян заверила меня, что версия убийства не нашла подтверждения.
Еще бы! Об этом решили молчать. Тем все и кончилось
Я разглядывал полки под покатой крышей мансарды, забитые серыми папками с делами и коробками с фотографиями.
У тебя есть статьи или фотографии того времени? Я имею в виду восемьдесят восьмой год.
Нет. Мы держим у себя материалы только за последние десять лет, остальные возвращаем в центральный архив, в Париж.
А разве в июне ты их снова не запрашивал?
Запрашивал, но все отправил обратно. Да и материалов-то было немного.
Вернемся к Сильви Симонис. У тебя есть снимки тела?
Ни одного.
Что тебе известно про аномалии в разложении трупа?
Только слухи. Похоже, что местами он разложился до костей. Но зато лицо ничуть не изменилось.
И больше ты ничего не узнал?
Я расспросил Вальре, судмедэксперта из Безансона. По его словам, такое встречается нередко. Он привел мне примеры, когда за долгие годы тела совершенно не разложились, в частности тела канонизированных святых.
Да, случается, что труп не разлагается совсем, но не бывает так, чтобы он разложился наполовину.
Лучше бы вам поговорить с самим Вальре. Вот дока! Он из Парижа, но там у него были неприятности.
Какие именно?
Не в курсе.
Я попробовал зайти с другой стороны:
Кое-кто считает, что речь идет о сатанинском убийстве. Ты об этом что-то знаешь?
Нет, о таком никогда не слышал.
А что ты можешь сказать о монастыре?
Монастырь Богоматери Благих дел? Он не действующий. Я хочу сказать, там больше нет ни монахов, ни монахинь. Это своего рода убежище, приют. Там отдыхают миссионеры, ищут уединения те, кто в трауре.
Я поднялся:
Съезжу-ка я в Сартуи.
Я с вами!
Если хочешь быть полезным, сказал я, наведайся лучше в суд. Выясни, какую реакцию вызвал мой визит.
Казалось, он был разочарован. Я решил его подбодрить:
Потом я тебе позвоню.
В заключение я показал ему фотографию Люка:
Ты видел здесь этого человека?
Нет. А кто это?
Можно подумать, что Люк и не появлялся в Безансоне. Я молча пошел к выходу.
Последний вопрос, сказал я, стоя на пороге. Ты знаком с местными журналистами? Из Сартуи?
Конечно. Жан-Клод Шопар из «Курье де Юра». Он занимался тем, первым делом. Даже книгу хотел написать.
Думаешь, он мне что-нибудь скажет?
По сравнению с ним я просто молчун!
28
Судмедэксперт по фамилии Вальре? Никогда о таком не слышал.
Я ехал на юго-запад к кварталу Плануаз, где находится больница Жан-Менжоз, и разговаривал по мобильнику со Свендсеном. Он знал всех крупных патологоанатомов во Франции и даже в Европе. Не может быть, чтобы он не слышал о специалисте, «доке» из Парижа. Шапиро говорил еще что-то о «неприятностях». Может, в столице у Вальре была другая специальность? Судебная медицина иной раз становится прибежищем для тех, кто боится лечить живых.
Он работает в Жан-Менжоз в Безансоне. Можешь навести справки? Думаю, у него были в свое время проблемы в Париже.
Не иначе, трупы в шкафу?
Очень смешно. Займешься этим? Дело срочное.
Свендсен засмеялся:
Держи линию свободной, птенчик.
Я убрал мобильник и въехал на стоянку при больнице. Больница представляла собой мрачное бетонное здание с узкими окнами, без сомнения, построенное в пятидесятые годы. На втором этаже висели плакаты: «Нет асфиксии!», «Даешь пособия, а не сокращения!»
Я закурил и, барабаня пальцами по рулю, отсчитывал минуты. Действовать следовало быстро: капитан Сарразен от меня так просто не отвяжется. Он не только будет следовать за мной по пятам, но и постарается предвосхитить мои действия. Может, он уже позвонил Вальре Звонок мобильника заставил меня вздрогнуть.
Похоже, этому типу пришлось ограничиться трупами.
Я взглянул на часы: Свендсену и шести минут не понадобилось, чтобы все разузнать.
Прежде он был хирургом-ортопедом. Говорят, отличным, но перенес депрессию, и это отразилось на его работе. Он сделал неудачную операцию.
Что ты хочешь этим сказать?
У ребенка была инфекция. Во время операции Вальре задремал и повредил мышцу. Теперь мальчишка хромает.