Ближе нее у меня никого нет, четко выставил акцент Виктор.
Добавлять что-либо не стал, да и я не настаивала. Что значила для него Лаура и раньше знала, других подтверждений не требовалось.
Тогда не будем отнимать у нее время, шевельнулась я в кресле. Но начнем не с поставленной Орловым задачи, а с ситуации в ОСО. И не надо говорить, что это не имеет никакого отношения к делу, не дала я ему высказаться. Все, что касается Геннори, касается и меня.
Вот, значит, как! добродушно хмыкнул Шаевский. Вернулся к столу, присел на край.
Китель висел на спинке кресла, фиксатор воротника на рубашке расстегнут
Меня его «домашний» вид не вводил в заблуждение, порода была все та же штормовская.
Я уже работала вслепую, ровно, насколько это было возможно, произнесла я. Щадить его чувства не собиралась. Свои тоже. Играть просто в прикрытие вряд ли получится.
Шаевский медленно втянул воздух, скривился, явно недовольный подобным поворотом событий.
Орлов не мог не знать, что я задам тебе этот вопрос, не меняя интонаций, продолжила я. Душой не кривила, была уверена в своих словах. Выбор генерала в пользу Шаевского говорил сам за себя. И о том, что ты мне ответишь, тоже.
Все не так просто, Лиз, поведя шеей, откликнулся он. Когда наши взгляды вновь встретились, мне стало не до шуток. Генерал отправил тебя ко мне совершенно с другой целью, встал он со стола. Размял пальцы.
Внешка выглянула из-за его спины и опять скрылась, вот только разрядить обстановку на этот раз ей не удалось.
Так и будешь тянуть? поторопила я. Надеялась, что получится насмешливо, но голос сорвало на фальцет.
Это война, Лиз, посмотрел он на меня грустно. Не спецоперация, не вялотекущая многоходовка, не игра. Война! И это меняет правила нашей работы, нацеливая не на промежуточную победу, а на окончательный результат, ждать которого придется не день, месяц или год.
Это война, Лиз, посмотрел он на меня грустно. Не спецоперация, не вялотекущая многоходовка, не игра. Война! И это меняет правила нашей работы, нацеливая не на промежуточную победу, а на окончательный результат, ждать которого придется не день, месяц или год.
Мы говорим о Союзе? подобралась я, машинально бросив взгляд на свою оперативку. На той все было спокойно, насколько это возможно в рамках текущей деятельности службы.
Не ответив, Виктор вернулся в кресло, уже сидя поднял над столом голографическую кальку нашего сектора. Голубым были отмечены точки заселенных людьми планет. Как минимум треть из них оказалась подсвечена красным, рядом с половиной из оставшихся крутился знак особого контроля.
Задавать следующий вопрос я не стала, что стояло за пылающими символами, было хорошо известно. Где-то предотвратили попытки антиправительственной организации «За будущее Галактики» громогласно заявить о своих планах, где-то наблюдалась подозрительная активность тех, кто у нас проходил под кодами, обозначающими наемников или бывших вояк, подозреваемых в совершении тяжелых преступлениях.
Что это меняет?
Это еще не все, «порадовал» меня Виктор.
Еще одна короткая манипуляция, и на кальке появились новые значки. Кучковались вокруг Земли и ее сателлитов, расползаясь паутиной через места дислокации орбитальных и внеорбитальных баз открытого списка.
Что они означают?
Один идеологические диверсии. Второй вероятное участие в заговоре высокопоставленных чинов.
Какое это имеет отношение к нашему разговору? поднялась я.
В душе все кипело Яростью!
О чем-то я догадывалась допуск позволял делать определенные выводы. На что-то намекала Валенси, рассказывая о формах подачи одной и той же информации разными информканалами. Но чтобы вот так, цельной картиной
В других секторах подобная история? не дожидаясь ответа, задала я вопрос, который мне показался важным.
Шаевский иронично приподнял бровь, но я только качнула головой, давая понять, что в его «не в теме» мне не очень-то и верится. Их называли штормовскими выкормышами не за красивые глазки, а за хватку и весьма полезную привычку знать все и даже больше. Ну и брать на себя ответственность. Не ту, что по приказу, а когда «кто, если не мы!»
Сложнее всего у нас и в ХоШорХош. По скайлам данных нет, но косвенные позволяют делать неутешительные выводы. Стархи держатся.
Люцения? Приам? давая себе время осмыслить сказанное им, уточнила я.
Тот тяжело вздохнул, скривился:
Давай вернемся к нашим проблемам, попросил он после короткой паузы.
К войне? согласилась я, отходя к окну. Хоть немного движения, чтобы сбросить напряжение.
К подлой и коварной войне, поправил он меня. К той, в которой ты не будешь знать, где друг, а где враг. Где тот, кому ты доверяла еще вчера, сегодня сможет предать из самых лучших побуждений, веря в то, что поступает правильно.
Хотелось выругаться, но я сдержалась. Еще одна хрень, теперь уже патетическая, но я чувствовала, что все это лишь предисловие к тому, о чем Шаевский еще не сказал.
И кого ты готов исключить из списка? я оперлась рукой на подоконник, никак не отреагировав на входящий вызов. Шел тот под низким приоритетом, мог и подождать.