Мергиона сделала вид, что это не она дернула овечку за хвостовой манипулятор.
– Тут написано, – продолжила Амели торопливо, – «Направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – сам понимаешь, назад пойдешь – обратно вернешься, зачем приходил, непонятно. Налево вверх – взрывные работы, направо вниз – грунтовые воды, строго вниз – центр Земли, налево-налево-вниз – Австралия…»
– По-моему, – сказал Гаттер, – они нас дурят. Конь здесь не пройдет.
– Может, они имеют в виду деревянного коня на колесиках, – сказала Амели. – Или шахматного. А дурить они не могут, это же труны [52] . Нам их во втором семестре давали. Я думала, зачет будет, вот их и выучила, а оказалось, что зачета нет, я думала зря, а оказалось…
– Не отвлекайся, – сказала Мерги, – где хочуги? Амели дочитала камень до конца и замотала головой:
– Нету! Ни слова про хочуг нет! Значит, и хочуг тут нет, потому что это труны, а труны врать не могут, нам во втором семестре…
– Врать не могут, – сказал Порри, – но и говорить всю правду не обязаны, правда? Надо разметить все направления, тогда тот ход, о котором труны умалчивают, и приведет нас к хочугам.
– Как долго! – возмутилась Пейджер. – И вообще, это неправильный камень! Я сто книг прочитала по истории, там на путевом камне всегда четко писали: «Прямо пойдешь – сам погибнешь…»
– Стоп! – Порри поднял указательный палец. – Прямо! Амели, написано там что-нибудь про «прямо»?
– Нет. Так ведь и хода прямо тоже нету…
– Я же говорила, это не камень, это дверь! – закричала Мергиона. – Джи-джи-джах!
И малолетняя ниндзя с недетской силой врезалась ногами в мрамор. Раздался гулкий звук.
– Точно! – согласился Порри. – Вход к хочугам там! Только… Мергиона! Хватит! Достаточно! Все! Обожди! Эта дверь открывается наружу! Дай я ее подцеплю…
Плита заскрипела и неожиданно легко распахнулась, открыв узкий темный лаз. Светлячок-переросток затрепетал и шмыгнул в левый верхний проход.
– Куда, глупенький? – крикнула ему вслед Амели. – Там же взрывные работы!
Югорус Лужж видит свет
– Берите-берите! – приговаривал Горландец, дрожащими руками протягивая Клинчу пачку денег.
– Клинч, не вздумайте их брать! – приказывал Лужж.
– Да я не собираюсь! – кричал Клинч, уворачиваясь от Горландца. – Да уйди от меня со своими деньгами! Да отцепите же его от меня!
– Я, наверное, заболел, – чуть не плакал водитель. – Берите-берите! Что со мной? Я, наверное, умираю, поэтому мне не нужны деньги…
– Я, наверное, его сейчас убью! – сатанел майор. – И засуну эти деньги ему в могилу!
Противоестественной сцене положил конец Браунинг, который хлопнул себя по лбу четками и произнес:
–За-мотка![53]
Горландец быстро спрятал деньги и бросил на пассажиров оценивающий взгляд.
– Желаете экскурсию по окрестностям? Всего триста штук, смехотворная цена. Или вы идете по окрестностям пешком, а я жду здесь? По совершенно смешному тарифу пять штук за минуту простоя. А может, вы хотите посмотреть фигуры высшего пилотажа? Вы будете смеяться, всего пятьдесят штук за фигуру…
– Пожалуйста, не смешите нас, – сказал Браунинг.
– Проваливай, – пояснил Клинч.
– А то заплатишь штраф за стоянку в неположенном месте, – добавил Асс.
Водитель с лицом человека, который только сейчас узнал, что мир жесток, а люди злы, забрался в повозку.
– Вот понадобится вам куда-нибудь поехать, а меня рядом не будет, вот тогда я на вас посмотрю.
С этим парадоксальным заявлением Горландец щелкнул кнутом, лошадиные силы щелкнули зубами, и повозка унеслась к бледнеющему краю неба на востоке.
Из кустов выбрался Рюкзачини. Пока экспедиция избавлялась от таксиста, летописец успел умыться предрассветной росой (и где только нашел?) и пришел в свое обычное ненормальное состояние духа.