Хотя были в этом и свои минусы. Например, врачи всё чаще ставили невиданный доселе диагноз «частичная атрофия мышц языка и голосовых связок», по-видимому, от того, что речевой аппарат людей, будучи долгое время не у дел, потерял свою физическую форму. Понятное дело, у многих стали возникать сложности с голосовым контролем, происходить необратимые изменения в голосе и мышцах для фонации. Но это почему-то не смогло остановить так называемую в СМИ «вербальную пандемию». То там, то тут у подъездов многоквартирных домов снова начали появляться деревянные лавочки. На них бабушки, распространявшие сплетни вербально, а не через приложения бесплатных мгновенных сообщений. Во дворах возникли столики со скамеечками, где старички без вай-фая и планшетов весело играли в домино, с азартом кричали на весь двор «Рыба» и обсуждали политическо-экономическую ситуацию в мире. На месте никому уже не нужных вышек связи разбили парки, а околоземную орбиту почистили от спутников и подобного им мусора.
Да что там! Снова в моде появились семейные альбомы с фотографиями, напечатанными на фотобумаге, а не выставленные в «Инстаграм». Люди снова собирались вечерами в тихом семейном кругу, чтобы посмотреть старые фотоальбомы и с ностальгией окунуться в прошлое. Напрочь исчезли лайки, а комментарии к фотографиям стали подписывать от руки. Довольно быстро из лексикона бесследно исчезло слово «селфи», уступив пальму первества своему ругательному синониму «фотоонанизм». Юноши и девушки по всему миру, в отчаянии пытаясь создать идеальное фото самих себя, перестали бессмысленно гибнуть, рискуя собственной жизнью ради удачного снимка. Как итог стало гораздо меньше прокрастинаторов и людей с нарциссическими наклонностями.
Так какая же метаморфоза произошла с человечеством? По всей видимости, оно стало гораздо радушнее, общительнее, душевнее и, в целом, счастливее. А счастливые люди, как известно, «инет не наблюдают».
В общем, ужас, что стало твориться!
Лера просыпается в холодном поту. Давненько ей не снились такие страшные и странные кошмары. Хорошо, что это был только сон, иначе она просто сошла бы с ума.
Эмотикон Леры сейчас /:-(
Она тяжело встаёт с постели, вяло поправляя изрядно измятые волосы и одежду. Сморщив от боли лицо, осторожно трогает ранку и шишку, заработанные на вчерашнем сафари со львом. Состояние у Леры ужасное. По её шкале «Ужасных Состояний» оно поднимается чуть выше чёрточки со словом «Пипец». Настолько ужасное, что постоянно хочется «ездить в Ригу»95, «убивать лошадей»96 и не смотреть на себя в зеркало. И всё это одновременно. Лера таращится на часы, невозмутимо висящие на стене, и не верит глазам. Оказывается, она проспала более 15 часов, но, что странно, по-прежнему чувствует себя невыспавшейся, хотя никогда раньше не страдала гиперсомнией97. Слегка покачиваясь и потирая заспанные глаза, Лера направляется прямиком к письменному столу, на котором стоит её косметичка. Она хочет взять жевательную резинку с ментолом, чтобы избавиться от противного привкуса во рту, а также налёта на языке, напоминающего застывший лахар98. Ко всему прочему, в её голове стоит жуткий шум, словно с похмелья, хотя она ничего не пила вчера крепче энергетического напитка. Жвачку Лера находит быстро, а вот сигареты куда-то пропали. Неужели их отец тоже забрал?
Эмотикон Леры сейчас (> x <!)
Лера обшаривает все свои тайники, но безуспешно. Сигарет и след простыл. Только зря раздразнила себя и ещё больше захотела курить. С досады она ложится обратно в постель и начинает грызть простой карандаш. Конечно, желание покурить это не заглушает, но нервы немного успокаивает. Неожиданно раздаётся тихий стук в дверь, а за ним звук поворачиваемого в замочной скважине ключа. Лера замирает, прислушиваясь. А затем резко набрасывает на себя одеяло и притворяется спящей. Она слышит звук открываемой двери и чьи-то мягкие, почти неслышные шаги, приближающиеся к кровати. Вряд ли отец стал бы так тихо подкрадываться. Она давно выучила его повадки и знает как облупленного. После вчерашнего он наверняка открыл бы дверь ногой или, того хуже, совсем не пришёл бы её проведать и не стал бы разговаривать весь день, что обычно означает, что он очень на неё сердит и прощать её выходку не намерен. Однако, как показывает Лерина практика, всегда прощал, прощает и прощать будет. Ведь, как-никак, она папина дочка.
Лере чудится еле уловимый (определённо не мужской) шёпот, в котором по наитию она угадывает своё имя. Лера из любопытства чуть приоткрывает один глаз и слегка откидывает край одеяла. У кровати стоит её мать с приложенным к губам и вертикально направленным вверх пальцем. Она молча кладёт Лере под подушку её любимый смартфон, ставит на прикроватную тумбочку поднос с завтраком и всё так же молча, на цыпочках удаляется, не забыв закрыть за собой дверь обратно на ключ. Лера не успевает даже поблагодарить её за столь ценный подарок, ведь мать на самом деле очень рискует, идя против воли своего мужа. А это, надо сказать, она делала всего лишь два раза в жизни только что и 17 лет назад, когда не захотела делать аборт и решила оставить будущей дочери жизнь.