Ну, молодец, Ром. Пусть теперь деревенских залуп пососёт, пока не опоросится!
Рая-Рая! Свинка, х соси! «А наш бельчак в дупель орешки грызёть» как писал Сибаба в школе в сочинении сочинитель, фак, как Перекусов сосед! выскочил, выставив свои глазищи-зубищи, сам Зам. Но на него тоже немного обратили внимания.
А Януха-то, говорят, тоже того
Чтоб она да не может быть.
А Кай-то её навещает на мотоциклах, Витёк! И охота ему катать по 30 кэмэ туда-обратно!
А он её того, можть Или с презером
Цыган резко тсыкнул и судорожно отшвырнул бычок.
Вышла Яна.
Куришь?!
Я не курю, я просто так Голова болит, да ещё этот ублюдок на нервы действует.
(«Настоящая любовь»)
Прости меня, Яна Прости Я не человек, я чудовище Я не могу так Я хотел повеситься но смешно и страшно надеялся встретить тебя Я тебя люблю, Яна Янка Я тебя недостоин. Прощай.
Нет! Нет, нет, я не могу без тебя. Я тебя люблю, Слай, люблю по-настоящему
«По-настоящему» По-настоящему, Яна, это я! Яна это я. Ты для меня всё. Я тебя любил всегда так, как мог Сейчас больше жизни. Люблю тебя, только тебя, моя Яночка!
(«Дневник»)
Ещё кто-то вывалился.
А вот и он! Эээ! Витёк, чаво ты?! Опять салатом кидался ты уже запарил! Пойдём, я тебя помою в колодце
Он повёл Яху, все наблюдали.
Держись, Витёк, за столб, я достану воды! орал Змей.
Яха весь вихлялся, перегибался и пританцовывал, но всё же кое-как состыковался со столбом колодца. Змей достал бадью, напился и стал ладонью черпать воду, забрызгивая ей Яхины джинсы.
Так ты будишь сто лет!.. декламировал Яха. Дай по-кажу!..
Он вдруг схватил бадью и вылил на Зама. Все удохли. Яна сказала: «Дурачьё, я руку хотела помыть куревом воняет», и зашла.
(«Метеорит»)
А я в это время был дома и собирался идти к Перекусу. Я взял с собой Сержа и полуторалитровую бутылочку вишнёвого вина специально для именинника.
Грязь была как никогда и ещё кружился снег. Бабка Перекса повторила, что «его уж с вечеру нету» (!). Мы подумали, что он у Ленки Курагиной (они в последнее время сдружились необычайно), и попёрлись туда. Чуть ли не из каждого двора выскакивали собаки (словно расплодились откуда-то!), но братец их не боялся: как только кидалась какая-нибудь овчарка он кидался на неё и страшно орал. Собаки исчезали безвозвратно (как и Перекус, так его перетак!).
Потом мы пошли к Заму. На мосту вообще был потоп как будто в его центре взорвалась бомба, а потом воронку залили кефиром, только чёрным. Да-да, слякоть, эта масса, была точь-в-точь как кефир так её размесили Я это знал наощупь была абсолютная чернь. Последний фонарь, освещавший в 1-й главе мой сад, потух или разбился. Мы шли
Потом мы пошли к Заму. На мосту вообще был потоп как будто в его центре взорвалась бомба, а потом воронку залили кефиром, только чёрным. Да-да, слякоть, эта масса, была точь-в-точь как кефир так её размесили Я это знал наощупь была абсолютная чернь. Последний фонарь, освещавший в 1-й главе мой сад, потух или разбился. Мы шли
Я вспоминал, что когда у нашего дома не было ещё терраски, а был крылец, я, выйдя на него, собираясь в школу, видел, как из своего дома на другом берегу выходит Зам расстояние большое, весь обзор скрыт зарослями у речки или домами, но всё-таки был какой-то немыслимо маленький зазор, появляющийся при определённом градусе зрения и я видел только притолоку низенькой двери Зама
Пока всё это мне представлялось, мы упёрлись прямо в эту самую притолоку она была на уровне глаз, а чтобы постучать в дверь, надо было нагибаться Братец «стукнул» пинком
В доме явно кто-то был, кто-то смеялся, и в чулане вроде бы горел свет, но окна были плотно занавешены (недавно, видно, постирали занавески к Пасхе, завесив окна покрывалами и тряпками). Опять стучим.
Я пошёл было стучать в окошко, но осёкся в узкую щёлку между занавесой и рамой я узрил Янку. Она стояла (радостная) в тускло освещённом проёме чуланной двери и держала пальчиками за хвост мыша.
(«Настоящая любовь»)
Он нежно (sic!) расцеловал её, взял на руки и сказал: «Мы больше не расстанемся ни на миг».
(«Метеорит»)
Вдруг я понял, что это не мышь, а Tampax. Я сказал братцу: «Иди обойди может, они в хатке» (благо он из-за своих интенсивных пинков в дверь не заметил, что я не стучал). Я припал к окну. Никого не было, только тускловатый слабоваттный свет из чулана. Когда тени шевельнулись, я их различил: Яна приседала, а рука Джилли (сестры Зама) подала ей мышь. У меня захватило дыхание и потемнело в глазах. Яна Я-на Я-на, опять она! Сестрёнка Зама помогла ей с тампоном (видимо, Яна первый раз их видела). Они вышли оправляясь, случайно столкнулись в проёме, Джилли шутливо сзади шлёпнула Яну: ничего, мол, ощущения? Та прыснула, как малолетка (вообще-то, что-то для неё новенькое видно, в городе набралась) бросилась за Джилли и довольно жёстко нахлестала той по лосинам.
Вышли в сени я услышал их голоса. Яна смеялась.
О! Накраситься забыла. У тебя какая помада, Джиль? Не знаю такую мажется?
Не, импортная, так пахнет прикольно.
Что-то не верю
А ты попробуй: покрась и на руку будет отпечаток или нет.