Один раз гуляли на дне рождения у Лёхи. Слай и не заметил, что Яна вышла и незнакомец (теперь уже знакомец) [Кай] тоже пропал из-за стола. От помеси напитков Слаю стало тошно, и он вышел на крыльцо дохнуть [?] свежим воздухом. Горел фонарь, и Слай увидел, что метрах в двадцати под деревом стояли Яна с незнакомцем, обнявшись, долго и нежно целовались и будто не видели наблюдателя. Слай хотел отвернуться, уйти, но не мог. Руки незнакомца очутились у неё под мини-юбочкой, влюблённые продолжали целоваться, зоркую тишину отпугивали слабые сладковатые стоны девушки.
(«Дневник»)
зеркальце согнулось и разбилось. Цыган воспринял сие чрезвычайно умильно (а за ним и все). Это меня усмирило. Я сел к стенке террасы, чувствуя спиной холодную мокрую толь, и ополз
(«Настоящая любовь»)
Слай видел кружащуюся муть.
(«Дневник»)
Когда я оклемался, то сообразил, что праздник кончился Гниль и Кобазь утекали на «жу-жу». «Догоню убью!» вяло продекламировал теперь уже Змей, высунув голову из лебеды. Светало, было зябко (хотя прошло, по-моему, всего с полчаса).
А где Боцман?! вдруг встрепенулся я.
Никого не было видно, даже Змея. Я прислонился к толи помочиться и вдруг заслышал совсем рядом характерный харкательный звук.
Кто плюётся щас убью! механически доделывая дело, среагировал я, вероятно, просто вторя мертвецки пьяному Змею.
Кто плюётся щас убью! механически доделывая дело, среагировал я, вероятно, просто вторя мертвецки пьяному Змею.
Смачный плевок присосался к толи совсем уж рядом с моим гениальным профилем. Я резко развернулся Яна. Я как-то схватил её в воздухе за руку (может, хотела ударить меня?!), но вскоре повалился наземь, цепляясь за что-то когтями, вдруг я совершенно отчётливо почувствовал у себя в объятиях её плотные икры в спортивных штанишках, потом эта «икринка» так больно съездила меня в нос что я полез выше, ощущая уже плотные бёдра и чувствуя, что висну уже на резинке от этих штанов глотая поток крови из носа, я восклицал: «Толстая девка жизнь моя!» При сих словах я получил несколько очень жестоких пинков в тело, даже едва успел рассмотреть, как она быстро отходит прочь, отплёвываясь и оправляя штанишки.
Скажи спасибо, что никто не видел, сволочь. Завтра Жека тебя убьёт [это её братан старший].
На пороге, видимо, стояла Ленка. И видимо, всё видела. Эффектную сентенцию я, понятное дело, полусознательно припасал для неё, чтобы при случае эффектно козырнуть
Через тебя же, гомик скрёбаный, и тут торчу. Эти два пидора ещё съебались! Кобазя он «увёз» от смерти спас! Как привезти, так Завтра Жека и Гнилище начистит еблище! Ещё! Где у тебя туалет-то?
Да вон, на бугре, ты ж туда и шла.
Не-ет, спасибочки, туда я больше не пойду, дай нитку резинку зашить, а то мать утром глянет во-первых, утро уж светло, и во-вторых, как где валялась и штанишки спущены Скажет, где ж ты была, родная?!
Рая! словно эхо, возник возглас Зьмея.
И вот ещё чудо-то морское!
Да, о Заме Яночка всегда любила лестно отозваться, но пассажей, реконструированных чуть выше, я от неё никак не ожидал.
(«Настоящая любовь»)
Слай видел кружащуюся муть. Он был шокирован, взбешён, уничтожен, распылён на атомы. Он знал, что Яна порядочная девушка, что она могла кокетничать, играть, но не позволяла себя так целовать, трогать Она влюбилась?! Парень залетел обратно в дом и опился в тот вечер до умопомрачения [видать, спасло беднягу от удоподрочения!]. В бреду он повторял её имя и грозился убить своего нового знакомца. И если бы смог подняться, то убил бы.
V
Первое мая праздновали дома у нового знакомого, всеобщего кореша и авторитета.
(«Дневник»)
такого я от неё никак не ожидал. Да разве ожидал я всех своих пьяных приключений?
Честно говоря, предвкушал кое-что, весь этот фарс и фарш.
Опять я вынужден сделать несколько ремарок. Дело было так: я сидел, ходил, маялся, часто курил, глушил «чифир», содрогался от каждого звука моя неровная нервная натура заразилась какой-то болезнью раздражения, боязни всех и вся. Как назло, подвернулся листик из той самой повести про любовь, это был 40: «А однажды она выпорхнула из общежития навстречу этому типу, не заметив или не желая заметить Генку, топтавшегося рядом, повисла на его руке и, щебеча что-то, пошла по улице. Генка не прячась шёл следом. До дома, где этот тип [вот ещё словце тип!] жил, шёл. Потом заметил, в каком окне вспыхнул огонь, даже через четверть часа на миг увидел Настю в окне: она задёргивала шторы. Ещё через полтора часа [тоже мне хронология часы да часы!] свет там погас. Настя оставалась у этого типа»
И чуть ниже: «Потом он сказал себе: «Всё. Кто виноват, что тобой пренебрегли? Ты и только ты. Не сумел стать самым главным в её жизни. Всё. Уходи». И ушёл. С угрюмым остервенением ушёл весь в учёбу, глушил горе, вкалывая на субботниках до обалдения.
И когда комитет комсомола начал отбирать кандидатов в стройотряд особого назначения для первого десанта на месте будущего города нефтяников в самом северном в области Чернояровском районе, из первокурсников взяли только его». И рядом: «А однажды провожал он до студенческого лагеря прикомандированную к штабу долговязую девицу с филфака Была уже белая ночь, и кажется, гроза собиралась. Провожал не по доброй воле И тоже как-то вдруг стали целоваться».