Зачем вы искали Мобиуса?
Ух, мы хотели попросить у него лекарство для Сюсьтика.
Кто такой Сюсьтик? насторожился злыдень.
Сюсьтик это муравей. Вернее, он был муравьём, пока не начал расти. Сейчас он больше похож на чудовище. А если его не вылечить, он раздавит земной шар, пискнул Мишель.
Нет, не раздавит, он улетит с нашей планеты в космос, возразила Аля.
А я говорю, раздавит, возразил Мишель. И провалится к земному ядру.
А я считаю, что улетит и сам станет планетой.
Ты ничего не понимаешь в физике.
Ты сам не понимаешь!
Молчать!!! Офталамус захлебнулся от гнева, но справился с собой и продолжил допрос:
Вы ничего подозрительного в замке не заметили?
Нет, Аля помотала головой. Разве что опрокинутый котелок с бедовым отваром, но Мобиуса в замке точно нет. Там вообще никого нет, а Мобиуса мы никогда в жизни не видели.
Зато я знаю, кто колдовал в Бякандии, храбро заявил Мишель, и никто не заметил, чего стоили ему эти слова: в шёрстке на левом боку появились две седые пряди.
Это дело рук Верховной бяки, сказал мышонок. После её колдовства птицы, рыбы, звери и даже насекомые стали разговаривать на общебякандском. Верховная хочет завоевать весь мир при помощи магии, которой она научилась в Тридесятом Царстве.
Верховная? переспросил Офталамус.
Да, да, да! Она вернулась! хором закричали пленники.
Надо с ней разобраться, пока она всех не поубивала, добавила Аля. А мы больше ничегошеньки не знаем.
Ух, отпустите нас, пожалуйста, попросил Вилли. Мы очень нужны Сюсьтику, он попал в беду.
Никогда не понимал жителей Бякандии, задумчиво произнёс Офталамус. Сами попали в беду, а беспокоятся о каком-то муравье!
Мы больше ничем не можем вам помочь, сказал Мишель.
Совсем ничем? злыдень помолчал, что-то прикидывая в уме. Что ж Если вы не можете помочь, значит, в вас больше нет необходимости.
Он дважды хлопнул в ладоши, и в полу дворца разверзлась круглая дыра, сквозь которую далеко внизу виднелась земная поверхность изумрудное пятно леса и река, как голубая нитка. Ворвавшийся в люк ветер ударил в лицо, растрепал шерсть.
Эй, Аргентум, обратился Офталамус к серебристому злыдню, стоящему за его спиной. Избавься от них. Сначала бросай мышь она самая умная.
Я не «она», я «он», я самец! возмущённо запищал Мишель.
Но Офталамус пропустил эти слова мимо ушей.
Затем выкини бяку, а потом ухаря, сказал он.
Затем выкини бяку, а потом ухаря, сказал он.
Зачем тебе убивать нас? в отчаянии крикнула бяка.
В глубине глаз Офталамуса зажёгся красный свет.
Я не хочу вас убивать, но вы мне больше не нужны.
Мы же погибнем!
Если вам дорога жизнь, вы будете за неё цепляться, сказал Президент Чёрных Холмов.
Аргентум приступил к выполнению приказа, не обращая внимания на вопли пленников.
Осторожно, моя шляпа! пищал Мишель. А-а, ты уронишь её в бездну!
Аля и Вилли царапались и дрались как истинные жители леса. Они сражались отчаянно, и ухарю даже удалось прокусить толстую, словно резиновый сапог, кожу злыдня, но силы были не равны. Миг, другой, и все трое уже стремглав падали вниз.
Но как только мышонок, хоть и не без труда, вспомнил заклинание, он застыл среди облаков, болтая нижними лапами и крепко сжимая в передних поля шляпы-цилиндра.
Держись за мой хвост! крикнул Мишель пролетавшей мимо него Але. Каким-то чудом бяка сумела ухватиться за хвост мышонка, а Вилли, в свою очередь, схватил бяку за лапу. Так они и повисли между небом и землёй, глядя, как уносится вдаль удивительный летающий город.
Глава 15. Дайте мне сыра, мыла и свечку
Вилли уже давно ломал голову над тем, куда делась его шапка-невидимка. Рассеянным он был всегда, а в последние годы в особенности. Если, к примеру, Вилли рисовал, а его вдруг звали к бякобуку, он шёл туда, прихватив кисть, и оставлял её где-нибудь по пути. А если он в это время готовил, то отправлялся в путешествие по норе вместе с ложкой. Стоит ли говорить, что ложку приходилось потом долго искать? Иногда, бывало, он собирался что-нибудь сделать, а потом никак не мог вспомнить, что именно.
В тот злополучный день Вилли начисто забыл, куда положил шапку. Неужели она выпала из сумки? Да нет же, уговаривал он себя, не могла она выпасть, сумка глубокая и с застёжкой.
И в белом поезде, и даже в летающем дворце, перед лицом смертельной опасности, он не мог отделаться от мыслей о шапке её местонахождение казалось ему почему-то самым важным на свете. И наконец он вспомнил, где её оставил. «Вот растяпа! Почему было не убрать в сумку?» отругал себя Вилли.
Ух, а я вдруг вспомнил, куда делась моя шапка-невидимка, радостно сообщил ухарь друзьям. Я повесил её на голову какой-то статуи в замке Мобиуса.
В момент этого признания Аля, Вилли и Мишель висели в воздухе, не зная, что делать дальше. Вилли держался за ногу Али, а та за хвост Мишеля. Мишель не зря называл себя волшебником. Плохим он был волшебником или хорошим это уже другой вопрос. Зато он умел не падать вниз, если его сбросили с большой высоты, а это далеко не каждому удаётся. Болтаясь в небе, он мог удерживать на своём хвосте до центнера живого веса, и в данной ситуации этот его талант очень пригодился. К тому же, Мишель мог летать при помощи своей магии. Услышав рассказ Вилли о том, что шапка-невидимка осталась в замке Мобиуса на голове статуи, мышонок несказанно обрадовался. Эту шапку он взял из личного сейфа Лешего, код от которого знал только он один. В сейфе хранилось множество волшебных вещей, какие-то бумаги, колдовские рецепты и пароли от тайников, чрезвычайно важные для Бякандии вещи. Леший строго-настрого запретил Мишелю совать туда нос, но Мишель не послушался, подобрал код к сейфу, достал шапку-невидимку и отдал её Вилли. Ведь если бы Крендебобель увидел Вилли на спине Каркала, он ни за что не пропустил бы его на Чёрные Холмы.