Говорили, что она хотела вернуть его снова, поэтому еще несколько раз пролетала над городом, рассыпая золотые буквы со своих голубых крыльев-рукавов, а потом вернулась в деревню к дочери, прекратила полеты и начала бомжевать.
И когда бомжиха поет под баян душещипательные оперные арии на Театральной площади, то футуристка прилетает к ней, присев рядом, кладет ей на колени стриженую голову и слушает.
Мы договорились встретить новый 2000 год вместе, всем составом «Западного ветра».
Группа уже распалась, но изредка мы еще встречались, чтобы посплетничать, выпить и иногда почитать стихи.
Все просто мы жили в одном городе. Даже попытались что-то замутить, прикрывшись новым названием «Озерная школа», но произошло лишь одно общее чтение в «Галерее», хотя Б. в который раз не появился.
Декабрь выпал вместе со снегом.
Это было прощание с 90-ми, их грязью и нашей поэзией.
Ты сидел в «Музе», запивая водку кофе, и курил.
Оставалось несколько часов до Нового года, и больше всего радовало то, что мир справился с переходом компьютеров на новое тысячелетие и сбоев в системе не будет. Ты сидел и никого особо не ждал, было где-то часов шесть, город опустел, предновогодние улицы и кофейни без посетителей, мороз, снег. На столике пачка кишиневского «Мальборо», кофе со сливками, зажигалка.
Ты снова закурил.
Несколько месяцев назад на твое имя пришел большой желтый конверт из Штатов с уведомлением о выигрыше зеленой карты. Сначала ты даже обрадовался, потом пытался избавиться от этой мысли о выезде, а вот в новом году нужно будет сделать выбор.
О перспективе курить настоящие «Мальборо» ты особо не распространялся.
Ты размешивал воспоминания о 90-х никелированной ложечкой, пытаясь растворить ссохшийся сахар на дне чашки.
Сплошной базар, рэкет, убийства, подорванные машины, ваучеры, право собственности, сине-желтые флаги, сине-желтые скамейки, трахеи, перепаленные сигаретным дымом и поддельным алкоголем, поджоги, рейсы в Польшу и Румынию, таможенники, продажные менты, вчерашние коммунисты с перепуганными взглядами, новейшие демократы, которые тайком едят икру, запивая экспортным пивом «Гопак», проститутки в гостинице «Тернополь» и на вокзале, видеосалоны вместо кинотеатров с зарубежными фильмами в переводе на русский, купоны вместо денег, выживание вместо жизни, турецкие подделки вместо фирмы, русский рок с патриотическими песнями, выборы, кандидаты, партии, голодные актеры перед театром и бродячие собаки на темных улицах города, пропахшего шерстью псов.
Дважды в год нас, старшеклассников, водили в военкомат, где мы проходили медосмотр. Новый военкомат был возле троллейбусного парка, везли нас туда троллейбусы с пометкой «В депо». И школьная медсестра, ответственная за организацию нашей проверки, вместе с отставным подполковником, а теперь преподавателем военного дела, сопровождали несколько девятых классов нашей школы к месту назначения. В холодных бетонных коридорах, покрашенных до половины в синий цвет с обязательной жирной линией по краю, толпится несколько десятков подростков, ожидая выкрика своей фамилии. Наконец, усатый прапорщик с красным лицом пьяницы называет несколько имен, и вы входите в первый кабинет. В кабинете старая врачиха из какой-то больницы выполняет свой патриотический долг проверить физическое состояние будущих призывников. На столе перед нею большая тетрадь, куда она записывает свои выводы. Вы переходите из кабинета в кабинет и доходите до того, где говорят раздеться и снять трусы. Врачи равнодушно осматривают заросль и ваши гениталии, просят повернуться, расставить ноги и нагнуться вперед.
После комиссии, в пустом троллейбусе, который только что выехал из парка, вы громко обсуждаете медкомиссию: кто куда кому заглядывал, что сказал военком и куда кого отправят для службы в армии (а служба, как известно, почетная обязанность каждого советского гражданина). Так на каждом уроке твердит подполковник и большой плакат на стене военкомата, где изображен солдат с квадратным лицом.
Военную подготовку завершали недельные сборы, на которые каждый должен был прийти с выструганным деревянным автоматом, затем выполнить марш-бросок в большом овраге напротив школы, оббегая металлические гаражи, а тогда взять «высоту» и закрепить там «оборону». Высоту мы взяли и стали на вершине крутого холма. Подполковник, стоя у подножия, ругал нас и командовал «ложись», но ложиться никто не собирался. За взятие высоты мы получили по трояке, а на следующий день поехали за город в тир, чтобы тремя патронами пострелять в мишень. Наверное, за целый день здесь отстрелялись несколько школ, поэтому мишеней уже никто не менял только зарисовывали дыры от пуль ручкой. Наших дыр в мишени так и не нашли, но подполковник сказал, что мы стреляли хорошо, а эти хрены все плохо организовали.
С этим мы и уехали со стрельбищ.
И только левое плечо легко ныло от отдачи «калаша».
Почему-то запомнились проводы Т.
Решено было отметить это событие в двух отделениях: сначала в ресторане «Москва», а затем на хате у Матея: только полученная родителями Матея новая квартира была еще не обставленной, а потому свободной от всяких условностей.