Толчок к приручению животных для верховой езды дала охота. Будучи одомашненными, лошади, в отличие от коров, овец и коз, легче переносили суровый климат и сами могли добывать себе пищу из-под снега. По результатам последних исследований археологов под руководством британских ученых из Бристольского университета, специалистов Института истории материальной культуры РАН (Санкт-Петербург) и казахстанских ученых (Университет Кокшетау) были опубликованы данные о том, что одомашнивание произошло около 5500 лет назад, т. е. на 2000 лет раньше, чем прирученные лошади появились в Европе[203].
Толчок к приручению животных для верховой езды дала охота. Будучи одомашненными, лошади, в отличие от коров, овец и коз, легче переносили суровый климат и сами могли добывать себе пищу из-под снега. По результатам последних исследований археологов под руководством британских ученых из Бристольского университета, специалистов Института истории материальной культуры РАН (Санкт-Петербург) и казахстанских ученых (Университет Кокшетау) были опубликованы данные о том, что одомашнивание произошло около 5500 лет назад, т. е. на 2000 лет раньше, чем прирученные лошади появились в Европе[203].
В соответствии с наиболее распространенной среди историков точкой зрения лошадей впервые приручили народы, обитавшие в степях между Волгой и Енисеем (Кляштоный, 2004). Скифы контролировали благодаря прирученным лошадям огромные территории. Скифская конница в своем продвижении на восток достигла границ Китая и в 660-х гг. до н. э. даже вторглась в долину Хуанхэ (Крюков, 1978).
Сам Китай, как и страны Ближнего Востока, был некогда завоеван кочевниками, которые благодаря колеснице и лошадям подчинили местное население.
С лошадьми связана еще одна замечательная инновация стремена.
В могилах завоевателей Китая, относящихся к V в., найдены стремена новое оружие, позволившее кочевникам разгромить китайские войска и овладеть огромной страной. Применение стремени стало основой для последующей эпохи тяжелой кавалерии (Ванштейн, 1984), а затем и рыцарства.
Кочевой образ жизни на лошадях часто приписывается к основным факторам успеха, позволившим возвыситься монгольской Орде. Но нужно заметить, что монголы позаимствовали лошадей у побежденных народов, а их инновацией оказался мощный лук[204].
Даже Колумб отправился к берегам Америки, взяв в помощники лошадей[205]. Как отмечали в своих дневниках испанцы, они тут же получили огромное преимущество перед местными народами. Наездники могли легко убивать индейских воинов, прежде чем те успевали предупредить о нападении свои войска. Благодаря маневренности и скорости нападения лошади делали пеших инков беспомощными в открытом бою. Для индейцев конь представлял объект повышенного интереса, но воспользоваться им самостоятельно (приручить, оседлать, кормить) они так и не смогли.
Для испанцев же лошади были атрибутом статуса. На кораблях Колумба, Кортеса, Писарро лошади были только у благородных «идальго» (рыцарей с мечами и латами), находившихся в меньшинстве. Большую же часть конкистадоров можно охарактеризовать как откровенный портовый сброд. Но похоже, что сочетание «мягкой матрицы» (сброда), а также «волокон, обеспечивающих рез» (идальго) стало «идеальным сплавом» для завоевания Нового Света.
Технология. Почему Писарро прибыл к инкам, нам ясно. Он целенаправленно искал новую «Золотую Кастилью» (так испанцы называли страну грез Эльдорадо), занял денег (был развит рынок долгов), снарядил корабли и нанял людей (доступны технологии и ресурсы).
Зададимся вопросом: почему Атауальпа не мог нанести упреждающий удар? Ведь по одной из версий, пойдя на встречу с Писарро, он польстился на возможность разжиться такой невиданной силой, как лошади. Что мешало его лазутчикам украсть или выменять лошадей и часть испанской амуниции?
Мой ответ прост: инки не знали об испанцах практически ничего. Ни об их манерах, ни о повадках. Им было ничего не известно о возможностях испанцев, были неинтересны их инновации в морском деле: корабли, картография, возможность ориентироваться по компасу. Верховный Инка не знал, как за несколько лет до этого была уничтожена империя ацтеков на территории современной Мексики, потому что не было коммуникации и передачи опыта между индейскими цивилизациями. А Писарро знал эту историю из первых уст и представлял себе психологию индейцев и их правителей. Тут следует вспомнить уже ранее отмеченное на этих страницах свойство знания а именно степень его формализованности.
На стороне испанцев были не только общие знания о мире, но и технология печати, а значит, карты и брошюры, т. е. специальные методы передачи и воспроизведения чужого опыта. Как я уже подчеркивал в истории с булатом, полезность знания определяется его информативностью, практической ценностью и затратами (стоимость со знаком минус) на получение информации. Инки проиграли не по военным причинам, не из-за отношения к золоту, а из-за недостатка информации. Сеть взаимодействия испанцев была более «плотной» и разветвленной. Даже малочисленные отряды могли рассчитывать на дальнейшую поддержку со стороны лагерей с Кубы или Панамы. Нужно было лишь почувствовать запах золота.