Пообедав еще по разные стороны баррикад, Майка и Тасик, как звери на водопое, сошлись на перемирие у телевизора. Вместе посмеявшись одной из своих любимых передач одной из немногих, которые они любили оба, они надумали подкрепить разгулявшиеся нервы.
Хлопнем, что ли, корвалолу? предложил Тасик.
На брудершафт, проворчала Майка.
Тасик, хихикая, пошел к холодильнику и обнаружил, что корвалол кончился.
Ничего. В аптеку сбегаю.
Получив нужную сумму у своей хранительницы всего, Тасик бодро выдвинулся на передовую.
Ничего. В аптеку сбегаю.
Получив нужную сумму у своей хранительницы всего, Тасик бодро выдвинулся на передовую.
Шарф надень. Там, кажется, подморозило! крикнула ему вслед Майка. Но за Тасиком уже захлопнулась дверь. Горе луковое.
Спустя час она называла его не иначе как «диверсант», «кровосос проклятущий», «хмырь мерзавчатый» и другими удивительными словами. У Майки их были несметные запасы.
У нее были собственные методы борьбы с неприятностями.
В ожидании запропастившегося куда-то Тасика она обычно распекала его во все корки, и ее ужасные проклятия срабатывали, как волшебные заклинания: Тасик являлся домой целым и невредимым, будто подгоняемый мощным вихрем ругательств, щедро рассылаемых ему Майкой по каким-то особым энергетическим линиям планеты.
Если на эти же линии случайно заступали еще чьи-то конечности лапы, крылья, ласты, брюхоноги или что там еще бывает у живых существ, они, должно быть, падали замертво, сраженные наповал Майкиной руганью, и, таким образом, при всей своей зловредности, ни одно из них не могло повредить Тасику все они безропотно и безусловно уступали дорогу Майкиному мужу.
До ближайшей аптеки и обратно, до следующей за ближайшей аптекой и обратно, и даже при самом худшем варианте если корвалолу не оказалось нигде до третьей, и последней в округе аптеки было не больше сорока минут самой медленной Тасиковой ходьбы.
Сделав скидки на очереди, сбой кассовых аппаратов, обмороки у кассирш и другие стихийные явления, все равно больше двух часов Тасик в аптеку, по Майкиному рассуждению, ходить не мог.
Прошло три часа.
Майка, осознав, что ее ругательные заклинания утратили силу, перепугалась и растерялась.
Ее мысленному взору представали мучительные картины, одна другой жутче: мертвое тело Тасика, не дождавшегося корвалолу, у аптечной стойки; тело Тасика, разрезанное пополам колесами огромного автобуса; голова Тасика, размозженная битой грабителя; руки Тасика, отрезанные дверьми лифта, среди сплошной антисанитарии валяющиеся в шахте, назад не пришьют
Чертов диверсант, шептала растерянно Майка. И мучилась, мучилась, мучилась
В пять часов неожиданно задребезжал телефон, одной своей обыденностью развеяв страшные грезы.
Тасик?! закричала Майка в трубку.
Это Майя Ивановна? Из пятьдесят второй больницы беспокоят, сухо сказала трубка. Ваш муж, Станислав Николаевич, просил позвонить. Он подвернул ногу
Да. Тасик поскользнулся на обледеневшем порожке аптеки. После дождя и впрямь подморозило. Тасик не был к этому готов.
Порожек аптеки был невысоким, но Тасик умудрился сверзиться так, что сломал ногу, вывихнул плечо и разбил голову.
По счастью, именно возле аптек в большом количестве водятся сострадательные люди. Тасика увезли на скорой, и теперь он лежал, весь белый, укутанный в бинты, словно личинка шелкопряда, в шестой палате хирургического отделения и чинно-благородно ожидал результатов рентгена.
Результаты, однако, превзошли все ожидания.
Ну вы не бейспакойтесь. Ноги-то заживут. И ущипы тоже, покусывая сухие губы, объяснил жгучий брюнет в белом халате врач-аспирант с непривычным именем Жосе Хосеевич, иностранный специалист на стажировке. Все будет карасе.
Как-как? не расслышал Тасик.
Карасе, повторил Жосе Хосеевич, хмуря брови. Но вот это
Он вытянул из пачки снимков один, где была запечатлена черно-белая Тасикова голова в профиль и как бы в разрезе.
Вот видите? Доктор потыкал в какую-то туманность в мозгу Тасика на снимке. Возможьно, это есть опуколь.
Тасик оптимистично улыбнулся доктору:
Да?
Надо сделать до-по-лни-телл-ные анализы. Ищо один снимок. Понаблюдать динамик Но ущтите, это есть только гипотетищеский сейщас прогноз, в настоящий момент я нищего утверздать не имею права, но
Что «но», доктор? Заинтересованный Тасик всем телом потянулся вперед, подгоняя докторову откровенность. Но?..
Если это опуколь И опуколь зло-как-чеественная Прогноз неблагоприятный. Месяц. Максимум.
Доктор деликатно замолчал. Наступила пауза.
А потом? спросил любопытный Тасик.
Жозе Хосеевич виновато развел руками. Кроме того, что Тасик, по его предположениям, не дотянет даже до Рождества, он не знал, что бывает потом. Хотя, как у католика, у него имелись теории.
Когда Майка дотелепалась до больницы с куриным бульончиком, морковным салатиком, сметанкой и черносмородиновым компотом (все в отдельных, тщательно запакованных баночках и сверточках, чтобы не разлить) время посещений в больнице уже подходило к концу, и она еле уговорила впустить ее хотя бы ненадолго к своему «старику».