«Привет, Аня. Извини, что долго не писала. Такая суета, столько событий. Сложных для меня, к сожалению. Поручили один очень непростой проект по работе с персоналом. Не буду тебе описывать подробности, скажу только, что он довольно масштабный. Мне пришлось выбить право на то, чтобы сформировать проектную группу. У нас много филиалов по стране, и было так непросто придумать и создать большую, но хорошо работающую систему. Чудесная группа, отличные ребята, столько удовольствия от того, что решаешь такую трудную задачу, несмотря на бессонные ночи и утомительные командировки. Решаешь вместе, споря до хрипоты, ловя в воздухе идеи, разделяя работу так, чтобы никто не упал без сил и все получилось. И вот три недели назад мы ее доделали. Наше начальство было счастливо. Альберт Владимирович, наш главный, был воодушевлен и откровенно доволен. Мы и сами раздувались от гордости. Да ты, наверное, знаешь, каково это когда берешься за почти невозможное, и все получается, несмотря на сомнения, тревоги и отчаяние.
Но что-то вдруг внезапно изменилось в верхах, и нашему любимому главному пришлось уволиться в два дня, ничего никому так и не объяснив. Мы были в замешательстве, но у нас еще теплилась надежда, что вновь пришедшее начальство одобрит наш проект и запустит его в жизнь. Как же мы были наивны! В Крысиванне (Кристине Ивановне) наши идеи почему-то породили настоящий шквал эмоций.
В тот злополучный понедельник она вызвала меня на ковер. Я, как умная Маша, стала объяснять ей важность этого проекта, его нужность, продуманность и потенциальную эффективность. Она во время всей моей пламенной речи смотрела на меня так холодно, изучающе и жестко, что даже у меня пробежал холодок по спине, а меня, ты знаешь, вообще-то нелегко пробить. Стало возникать ощущение, что она совершенно беспричинно ненавидит меня всю. Это было так неожиданно и непривычно! Никто никогда не смотрел на меня так! Я никак не могла понять, чем вызвано такое отношение ко мне. Она же меня совсем не знала! За что ей было так сильно меня ненавидеть? Мы всей командой создали и готовы были отладить отличную систему, аналогов которой в российском бизнесе, возможно, и нет. Это ведь и ей, как руководителю, был бы большой бонус.
В тот злополучный понедельник она вызвала меня на ковер. Я, как умная Маша, стала объяснять ей важность этого проекта, его нужность, продуманность и потенциальную эффективность. Она во время всей моей пламенной речи смотрела на меня так холодно, изучающе и жестко, что даже у меня пробежал холодок по спине, а меня, ты знаешь, вообще-то нелегко пробить. Стало возникать ощущение, что она совершенно беспричинно ненавидит меня всю. Это было так неожиданно и непривычно! Никто никогда не смотрел на меня так! Я никак не могла понять, чем вызвано такое отношение ко мне. Она же меня совсем не знала! За что ей было так сильно меня ненавидеть? Мы всей командой создали и готовы были отладить отличную систему, аналогов которой в российском бизнесе, возможно, и нет. Это ведь и ей, как руководителю, был бы большой бонус.
Моя психотерапевтша предположила, что это могла быть зависть. Ведь у меня есть то, что ей недоступно: я не соблюдаю дресс-код, меня любят и уважают коллеги, я, в конце концов, моложе и свободнее. К тому же я не боялась ее, как другие, несмотря на ее уничтожающую манеру вести беседу. Если это правда зависть, тогда я не знаю
Знаешь, первый раз сталкиваюсь с этим, и оказывается, вообще не представляю, как с этим быть, с чужой завистью. Мне иногда даже кажется, что моя терапевтша ошибается. Я никогда не завидую, мне сложно представить, что кто-то может делать это так уничтожающе. Вскоре все разъяснилось.
После того нашего с ней разговора она стала вызывать к себе по одному ребят из нашей проектной группы и предлагать им места в других отделах и филиалах банка. На кого-то давила, с кем-то была нарочито любезна, кому-то льстила. В результате все они согласились. Все. Я осталась без команды. По понятным соображениям, мне она ничего не предложила. Ничего не оставалось, как уволиться. Это тоже было не самым страшным. Ребята поступили так, как им было важно. Я стала неугодна начальству и вынуждена была уйти. Все это грустно, неприятно, но переживаемо. А вот то, что она сделала потом с нашим проектом, как исковеркали идеи все те, кого она привела с собой, как извратили, подчинили каким-то своим диктаторским целям
Представь себе, что ты создаешь проект в организации, где работа с персоналом основана на гуманистических принципах, а потом ситуация меняется, и твои идеи превращают в нечто противоположное они становятся инструментом в руках новоявленной диктатуры, которая преследует исключительно ма-нипулятивные цели. И страшно даже не то, что теперь мое имя с этим как-то связано, но и то, что кто-то искалечил твой проект, как будто отобрал и покалечил твоего ребенка.
Очень скоро и ты ощутишь на себе все последствия случившегося. Ваше руководство может, конечно, все это пустить на самотек. Но если начальство сменится и у вас, если придут ее люди, то держитесь.