Этот ответ поверг Анну в смятение. Что-то волнующе-приятное было в том, что Вера как будто разрешила ей быть такой замороченной. Мысль о том, что «у депрессии есть свои причины», успокаивала и как-то растворяла стыд. Как будто если есть причины, то не так стыдно. С другой стороны, идея пойти к психотерапевту показалась Анне странной, пугающей и даже дикой. С какой стати?! Она же не душевнобольная. И у нее нет никакого «посттравматического синдрома». Зачем ей идти к какому-то психотерапевту? Ей и так неприятно ощущать себя такой, а еще демонстрировать все это перед кем-то! И вообще, с ней все в порядке. Психотерапевты наверняка работают только с психами. И если она придет на прием, ее тоже запишут в психи, потом не отмоешься Уж лучше она сама разберется в себе. Она сама себе психолог. Для того чтобы выглядеть как Вера, достаточно быть веселее, энергичнее, сменить гардероб, не бояться обращаться к людям, улыбаться, быть везде «своим парнем». Невелика наука!
Этот ответ поверг Анну в смятение. Что-то волнующе-приятное было в том, что Вера как будто разрешила ей быть такой замороченной. Мысль о том, что «у депрессии есть свои причины», успокаивала и как-то растворяла стыд. Как будто если есть причины, то не так стыдно. С другой стороны, идея пойти к психотерапевту показалась Анне странной, пугающей и даже дикой. С какой стати?! Она же не душевнобольная. И у нее нет никакого «посттравматического синдрома». Зачем ей идти к какому-то психотерапевту? Ей и так неприятно ощущать себя такой, а еще демонстрировать все это перед кем-то! И вообще, с ней все в порядке. Психотерапевты наверняка работают только с психами. И если она придет на прием, ее тоже запишут в психи, потом не отмоешься Уж лучше она сама разберется в себе. Она сама себе психолог. Для того чтобы выглядеть как Вера, достаточно быть веселее, энергичнее, сменить гардероб, не бояться обращаться к людям, улыбаться, быть везде «своим парнем». Невелика наука!
Это простое решение придало сил. Анна пришла к выводу, что начать нужно с внешнего вида, и после работы решительно направилась в торговый центр. Вещи на вешалках казались нелепыми, цвета диковатыми, продавщицы, как ей мерещилось, смотрели на нее с презрением и усталостью. Промучившись часа два с половиной, она была готова купить уже что угодно, лишь бы покончить с этим. В результате были приобретены длинная юбка с какой-то странной бахромой труднообъяснимого синего цвета, туфли с необычными носами (они сначала показались ей ужасно оригинальными, к тому же цена на них была снижена) и куртка, чем-то похожая на Верину, с такой же опушкой на капюшоне. Придя домой на гудящих ногах и примерив все это, Анна с досадой увидела в зеркале русоволосую девушку неопределенного возраста, с невнятным выражением лица и одетую слегка нелепо. То ли вместе плохо сочетается, то ли настроение у нее дурацкое от этих магазинов.
Тем не менее в понедельник она решительно завязала свои непослушные волосы в хвост, надела обновки и даже слегка подкрасила губы. Не сказать, что теперь ей нравилось отражение в зеркале, но она была полна решимости в тот день быть совершенно другой. Для начала она стала смотреть на людей. Гуляя с Верой, она заметила, что та всегда смотрела прямо, открыто и с улыбкой, в ответ ей тоже часто улыбались. Анна же привыкла глядеть под ноги, кокон надежно защищал ее от мира и мир от нее.
Видеть мир оказалось забавно, но не всегда приятно. Она была поражена тем, что люди смотрят на нее недружелюбно, без улыбки, часто не замечают вообще. Уф Это было непростое задание, и к тому времени, как она достигла безопасного острова «собственный офис», она уже порядком устала.
Охранник, который обычно никак не реагировал на ее приветственное движение серым пропуском, вдруг остановил на ней взгляд, полный скорее недоумения, чем восторга или хотя бы дружелюбного интереса. Бровастый бухгалтер при ее появлении выдохнул из себя:
Дерзкая, вы доделали отчет?
Да, Феоктист Петрович, все еще раз проверю и через час пришлю.
Ну смотрите, проверяйте лучше, а то опять исправлять придется. У вас же наверняка одно на уме
Что у нее на уме и с чем связан этот странный выдох, она не стала уточнять, прошла к своему столу под обстрелом изучающих взглядов девиц, села за стол, включила компьютер и начала медитировать над вчерашним отчетом, будучи совершенно не в силах сосредоточиться.
В обед она, как всегда, пошла в закусочную, где заказала привычный сэндвич с лососем и чашку кофе. Она выбрала любимое место на высоком табурете перед самым окном. Москва суетливо копошилась. Люди устало месили весеннюю грязь, двое детей волокли свои школьные ранцы, возюкая по грязи ремнями. У одного из них из рукава торчал вязаный шарф, у другого были развязаны шнурки, но они были так увлечены разговором, что весь мир становился мелочью, тем более незамеченные шнурки и шарфы. Какая-то старушка семенила маленькими ножками, с трудом неся груз своих лет и согбенную радикулитом спину. «Никогда не буду такой скрюченной и старой, решила Анна, лучше умру молодой». Какой-то молодой человек в коротком элегантном пальто цвета дорогого коньяка, с небрежно накрученным шарфом цвета даже непонятно какого цвета, неужели и у этого цвета есть название оглянулся Замедлил шаг Улыбнулся. Ей? Нет, он вправду улыбнулся именно ей?