В четверг после полудня Ханна смотрела на свое отражение в зеркале в ванной на нижнем этаже. Нанеся на заштопанный подбородок немного крем-пудры, она поморщилась. И почему швы так сильно болят? Почему доктор Гейст зашил ей лицо уродливыми черными нитками? Неужели не нашлось ниток более приятного телесного цвета?
20. Меж друзьями секретов не бывает
В четверг после полудня Ханна смотрела на свое отражение в зеркале в ванной на нижнем этаже. Нанеся на заштопанный подбородок немного крем-пудры, она поморщилась. И почему швы так сильно болят? Почему доктор Гейст зашил ей лицо уродливыми черными нитками? Неужели не нашлось ниток более приятного телесного цвета?
Она взяла в руки свой новенький «Блэкберри» и задумалась. Сегодня, когда папа привез ее домой из больницы, телефон ждал ее на кухонном столе. На коробке «Блэкберри» лежала карточка: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ! ЛЮБЛЮ. МАМА». Теперь, когда угроза жизни дочери миновала, мама снова круглые сутки пропадала на работе, как обычно.
Вздохнув, Ханна набрала номер, указанный на обратной стороне бутылочки с крем-пудрой.
Здравствуйте. Горячая линия Бобби Браун! ответил ей бодрый голос.
Это Ханна Марин, деловито представилась Ханна, изображая из себя Анну Винтур[75]. Я бы хотела записаться к Бобби на макияж.
Запись клиентов осуществляет ее агент. Но, думаю, она очень занята
Дайте мне телефон ее агента, пожалуйста.
Не думаю, что я вправе
А вы не думайте, а дайте, воркующим голоском проговорила Ханна. Я вас не выдам.
Девушка замялась, что-то пробормотала, но потом все же переключила Ханну на другого секретаря, который назвал ей номер с кодом 212[76]. Губной помадой она записала телефон на зеркале и повесила трубку, раздираемая противоречивыми чувствами. С одной стороны, радовало, что ей все так же удается манипулировать людьми, добиваясь желаемого. На такое способны только девчонки высшей пробы, школьные королевы. Но что, если даже Бобби не сможет ничего поделать с ее изуродованным лицом?
В дверь позвонили. Ханна наложила еще немного крем-пудры на швы и направилась в холл. Наверняка это Мона явилась, чтобы помочь ей отобрать красивых и хорошо сложенных парней для ее свиты на вечеринке. Она сказала Ханне, что хочет заказать для нее самых сексуальных моделей, которых только можно купить за деньги.
В холле Ханна на минуту остановилась у огромной керамической чаши раку[77], принадлежавшей ее маме. Вчера в больнице Лукас сказал, что Моне не следует доверять. Что он имел в виду? И еще: как она должна расценивать его поцелуй? С их последней встречи она лишь об этом и думала. Ханна ждала, что утром Лукас, как всегда, придет к ней в больницу со стопкой журналов и кофе с молоком из «Старбакса». Но он не пришел, и она огорчилась. А во второй половине дня, после того, как папа привез ее домой, Ханна целых три минуты не переключала канал, по которому показывали очередную серию мыльной оперы «Все мои дети»[78]. Персонажи фильма страстно целовались, и Ханна, сладостно поеживаясь, смотрела на них во все глаза, вспоминая, как целовалась сама.
И ведь нельзя сказать, что Лукас ей нравится. Он вообще не ее круга. И чтобы еще раз убедить себя в этом, она спросила у Моны, когда та привезла ей одежду для выписки облегающие джинсы Seven, укороченный жакет в клетку Moschino и футболку из супермягкой ткани, что та думает о Лукасе. И Мона ответила:
Лукас Битти? Да он же лузер, Хан. Всегда таким был.
Значит, решено. С Лукасом она больше не знается. И о том, что целовалась с ним, никому не скажет. Никогда.
Ханна подошла к двери. Даже через матовое стекло было заметно, как сияют белокурые волосы Моны. Открыв, девушка едва не упала от изумления, увидев за спиной Моны Спенсер. А за ней стояли Эмили и Ария. Неужели, недоумевала Ханна, она случайно пригласила их всех к себе на одно и то же время?
Вот так сюрприз, нервно произнесла она.
Первой в дом, протиснувшись мимо Моны, вошла Спенсер.
Нам нужно поговорить с тобой, заявила она.
Мона, Эмили и Ария вошли следом. Девушки расположились на мягкой кожаной мебели ирисочного цвета в гостиной Ханны точно так, как они обычно сидели там в свою бытность закадычными подругами: Спенсер заняла большое кресло в углу, Эмили и Ария устроились на диване. Мона опустилась на место Эли в кресло-шезлонг у окна. Если не присматриваться, ее вполне можно было принять за Эли. Ханна искоса глянула на Мону, проверяя, не злится ли она, но вид у Моны был не сердитый.
Ханна присела на оттоманку.
М-м, так о чем нам нужно поговорить? обратилась она к Спенсер.
М-м, так о чем нам нужно поговорить? обратилась она к Спенсер.
Ария с Эмили тоже выглядели несколько обескураженными.
Мы получили еще одно сообщение от «Э», когда вышли из больницы, выпалила Спенсер.
Спенсер, прошипела Ханна.
Эмили с Арией разинули рты. С каких это пор они стали говорить об «Э» при посторонних?
Все нормально, успокоила их Спенсер. Мона в курсе. «Э» ей тоже шлет эсэмэски.
Ханне вдруг стало дурно. Она глянула на Мону в поисках подтверждения словам Спенсер. Та сидела с серьезным лицом, плотно сжав губы.