Виктория кивнула.
Что-нибудь еще?
Она уныло покачала головой.
Ну ладно. Выше нос. В этой игре выигрыш выпадает редко. Вы могли случайно наткнуться на что-то шанс есть всегда, но вообще-то я на удачу и не рассчитывал.
Мне продолжать?
А вы хотите?
Да, хочу. Эдвард думает, что сможет устроить меня на работу в «Оливковую ветвь». Может быть, если я буду там, мне удастся что-то увидеть или услышать Кстати, Анну Шееле они знают.
Это уже интересно. Откуда такая информация? оживился Дэйкин.
Виктория передала ему рассказ Эдварда с упоминанием о Катерине и ее замечании относительно Анны Шееле, которая «приедет и наведет порядок».
Весьма любопытно, сказал Дэйкин.
А кто такая Анна Шееле? спросила Виктория. Вы ведь должны знать о ней хоть что-то или известно только имя?
Не только. Анна Шееле доверенный секретарь одного американского банкира, главы международной банковской группы. Дней десять назад она вылетела из Нью-Йорка и объявилась в Лондоне. А потом исчезла.
Исчезла? Но она жива?
Если и нет, то тело ее, по крайней мере, пока еще не нашли.
То есть вы допускаете, что ее уже нет в живых?
Да, вполне возможно.
Анна Шееле собиралась в Багдад?
Не знаю. Судя по тому, что говорила упомянутая вами Катерина, да, собиралась. Или, правильнее сказать, собирается, поскольку оснований считать ее мертвой у нас нет.
Может быть, мне удастся выведать что-то еще в «Оливковой ветви»
Может быть, и удастся, но я обязан предупредить вас, Виктория. Организация, которой вы противостоите, действует решительно и беспощадно. Мне бы очень не хотелось, чтобы ваше тело выловили из Тигра.
Виктория поежилась.
Как сэра Руперта Крофтона Ли, пробормотала она. Знаете, в то утро в отеле с ним было что-то не так, что-то странное. Стараюсь вспомнить, что именно, но
В каком смысле «странное»?
Как вам объяснить Он был какой-то другой. Дэйкин продолжал выжидающе смотреть на нее, и Виктория раздосадованно тряхнула головой. Может, еще вспомню, потом Да оно, наверное, и не особенно важно.
Важна бывает любая мелочь.
Если Эдвард поможет с работой, то мне лучше снять комнату в пансионате, как делают другие девушки, а не оставаться здесь, в консульстве.
Если Эдвард поможет с работой, то мне лучше снять комнату в пансионате, как делают другие девушки, а не оставаться здесь, в консульстве.
По крайней мере, подозрений это точно вызовет меньше. Багдадские отели неимоверно дороги. Похоже, голова у вашего молодого человека работает как следует.
Хотите встретиться с ним?
Дэйкин решительно покачал головой:
Нет. И скажите ему, чтобы держался от меня подальше. Вы в силу обстоятельств смерти сэра Кармайкла, возможно, и вызываете подозрения, но Эдвард ни с этим происшествием, ни со мною не связан никак, и нам лучше, если так будет и дальше.
Хотела спросить кое-что. Кто все-таки убил Кармайкла? Кто-то, кто шел за ним отсюда?
Нет, задумчиво сказал Дэйкин. Невозможно.
Невозможно?
Кармайкл приплыл в гуфе это местная лодка, и «хвоста» за ним не было. Мы знаем это, потому что мой человек наблюдал за рекой.
Значит, кто-то в отеле?
Да. Более того, этот кто-то мог находиться только в одном, определенном, крыле здания, потому что я сам присматривал за лестницей и по ней никто не поднимался. Заметив на ее лице озадаченное выражение, Дэйкин негромко добавил: Компания не такая уж и большая: мы с вами, миссис Кардью-Тренч, Маркус и его сестры. Двое пожилых слуг, работающих в отеле уже несколько лет. Некий мистер Харрисон из Киркука, на которого ничто вроде бы не указывает. Медсестра, работающая в еврейской больнице Убийцей может быть любой из вышеперечисленных, но при этом нужно принимать в расчет одно убедительное доказательство против.
Какое же?
Кармайкл был настороже. Знал, что дело движется к развязке и наступает решающий момент. У него было особенное чутье на опасность. Как это чутье могло его подвести?
Те полицейские начала Виктория.
Полицейские пришли потом, с улицы. Думаю, кто-то подал им сигнал. Но никто из них Кармайкла не убивал. Ударить его кинжалом мог кто-то, кого он хорошо знал или кого не принял в расчет. Если бы только понять
IIСвершение влечет за собой неизбежный спад. Попасть в Багдад, найти Эдварда, проникнуть в секреты «Оливковой ветви» все это представлялось ступенями захватывающей программы. Теперь, по достижении цели, Виктория иногда, в редкие моменты самоанализа, спрашивала себя: а что, собственно, она здесь делает? Восторг воссоединения с Эдвардом как пришел, так и ушел. Да, она любит Эдварда, и он любит ее. Да, они почти все время работают под одной крышей, но, если рассудить трезво, чем они здесь занимаются?
Каким-то образом, использовав то ли решительность и напор, то ли некие изощренные приемы убеждения, Эдварду удалось содействовать получению Викторией низкооплачиваемой работы в «Оливковой ветви». Бо́льшую часть дня она проводила в полутемной комнатушке с постоянно включенным светом, печатая на запинающейся машинке всевозможные извещения и уведомления, письма и бессмысленные манифесты, пропагандирующие деятельность «Оливковой ветви». Когда-то Эдвард предположил, что с этой организацией что-то не так. Мистер Дэйкин, похоже, разделял его точку зрения. Ей, Виктории, предстояло выяснить, что именно, но пока и выяснять было особенно нечего. «Оливковая ветвь» источала елей всеобщего мира и дружбы. На устраиваемых обществом встречах с оранжадом и малоаппетитными закусками Виктории полагалось изображать из себя подобие хозяйки: знакомиться, общаться и содействовать распространению добрых чувств между представителями различных наций, большинство которых взирали друг на друга с нескрываемой враждебностью и жадно поглощали бутерброды.