Это потрясающая женщина! Она всю жизнь работала поваром на флоте, надолго уходила в море, сейчас на пенсии. Как она про наводнение рассказывает никакой КВН не сравнится! Очень смешно.
Мы чокаемся фляжками.
Она ночью проснулась от того, что вода поднялась почти до кровати. Быстро схватила документы, в основном, морские удостоверения, и села ждать. Вода не останавливалась. Потом она выглянула в окно и оказалось, что всё, она в аквариуме. Ну, я, говорит, сняла внутреннюю дверь с петель, стою наготове, жду, чем всё кончится.
Кончилось тем, что вода выломала внешнюю дверь, затопила дом, а «морская волчица», рассчитав время, нырнула под косяк и на внутренней двери, как на плоту, выехала во двор. Покружила там, зацепилась за что-то и стала ждать, пока вода схлынет.
Всем бы бабулькам такое хладнокровие! и мы чокаемся.
А вместе с ней спаслась змея. Она мне фотку показывала: вокруг карниза для штор обвилась и сидела, пока вода не ушла. А дети к ней отказались приехать помогать. Сказали, что заразы от муляки боятся. И к себе не зовут.
«Ёбаный стыд, думаю я. Ё-БА-НЫЙ СТЫД!»
Но это повсеместно. Старики самая пострадавшая часть населения. Мне довелось услышать про парня, спасавшего парализованную мать. Он успел закинуть её на крышу, потом подошла волна, и сам он выплыть не смог. Парализованная женщина осталась одна. Стеллу судьба свела с бабушкой, у которой утонули муж, сын и собака. Женщина сидела на лавочке во дворе и глядела остановившимся взглядом на выжившую кошку.
Но рассказывают и жизнеутверждающие истории: как мать успела выхватить из кроватки крохотную дочку, прежде чем дверь лопнула под напором воды и кроватка перевернулась. Найти девочку в муляке было бы невозможно. Обе и мать и дочь спаслись. Рассказывают, как вода дошла до икон, стоящих на комоде, и начала опускаться. Как три разнонаправленных волны обошли местную церковь на «Святой ручке» с трёх сторон, не задев её.
Лотта, моя девичья честь под угрозой. Этот Дима так смотрит. Таааак смотрит! Я теряю волю!
Он милый, ответила Лотта. Няшка-костыляшка. Крепитесь, Дарья, крепитесь.
Котейка
Утром ко мне подошёл мотоволонтёр и спросил, не хочу ли я поехать с ним спасать котёнка? Накануне туда же ездила Настя Топор, и я думала, что котёнок это эвфемизм, а на самом деле надо снова что-то чистить. И согласилась. Только спросила, надевать ли сапоги? Нет, ответил мотоволонтёр, там чисто.
А ты знаешь первое правило байкеров? спросил меня костыляшка Дима, весело прищурясь. Села дала!
Я прокашлялась.
А второе? не унимался Дима. Уронил женился!
И я потуже натянула шлем.
Прежде чем тронуться, мотоволонтёр погладил меня по бедру. Я ткнула его локтём в бок. И мы поехали спасать котёнка.
В подъезде пятиэтажки, в коробке, застеленной тряпками, кошка кормила трёх полуслепых котят.
Вот они, сказал мотоволонтёр. Этих мы вчера-позавчера вытащили.
Я изумилась:
Мы что, по правде приехали спасать котёнка?!
Он посмотрел на меня с удивлением:
А ты думала, я тебя трахаться везу?
Такого я, конечно, не думала.
Всё утро пищит и пищит! горевала хозяйка квартиры, откидывая крышку подвала. Выбраться не может.
Деревянная лестница в три ступени, вдоль цементных стен коридорчика иду полуприседью, да ещё и согнувшись. Пахнет плесенью и затхлостью. Подвальная каморка усыпана раскрошившимся цементом, в углу навалены камни. Из другого угла, из-за кирпичной кладки, доносится писк котёнка.
Вот отсюда мы тех доставали, мотоволонтёр посветил фонариком в узкую щель и высветил открытую баночку мясного детского питания. Потом вытащил её и радостно заявил:
Котёнок ел! Видишь, мы специально ему оставляли!
Ел то есть знает, как выбраться наружу, и мы начинаем его выманивать.
А если это не он ел? Если это крысы?
Крысы его самого бы уже сожрали.
Мне очень жалко котейку, и через десять минут бессмысленных кис-кисов я начинаю мяукать. Котёнок усиливает голос и, кажется, приближается, но не выходит. Выломать кирпичи тоже не получается, со стороны этого подвала торчит только угол кирпичной сумки. Мы идём к соседям в подвал за стенкой.
Он не такой цивильный, пол усыпан неровными горами битого кирпича, из разбросанных досок торчат гвозди, с потолка свисают грязные клочья паутины с высохшими трупиками пауков. Чтобы добраться до нужной нам точки, приходится ползти по-пластунски под низкими балками. Маленькая резиновая собачка валяется на моём пути, мне кажется, что это крыса, и я подпрыгиваю, как лягушка, сквозь рубашку царапая спину о балку.
Когда я только приехал, я доской эту паутину сбивал, а то не пройти было шторкой висела.
Мотоволонтёр парень хоть и симпатичный, но крупный и с пузом, и мне странно видеть, что и он сумел пролезть под балками.
Непонятно, в какой точке находится котёнок, и мы выбиваем топором верхние кирпичи, чтобы лучше слышать, откуда идёт звук. Но это трудно: сверху бегают и шумят дети, приходится так напрягать уши, что в них начинается звон. Я продолжаю изображать из себя кошку, зовущую любимого сыночка ужинать. Периодически голос срывается, и мяуканье становится похожим на гортанные мартовские вопли котов. Вдруг котёнок замолкает.