Кажется, его фамилия Треплей. Я несколько раз слышала, как Чарльз обращался к нему просто «Треп». И скажу я вам, мистер Холмс, преданнее слуги, чем он, надо еще поискать. Один вид его типично английской физиономии действовал на меня успокаивающе. Он понял или, должно быть, почувствовал мой интерес и сообщил мне, что его хозяин закопал или спрятал еще пять других часов. И хотя он не говорил об этом прямо, мне показалось, что он полностью разделяет мои опасения. Но Чарльз не сумасшедший! Нет-нет! Вы поймете это, когда узнаете о самом последнем происшествии.
Каком же?
Это случилось всего четыре дня назад. В гостиничных апартаментах леди Майо была небольшая гостиная с фортепиано. Я всей душой влюблена в музыку, и у нас стало хорошей традицией: после вечернего чая я играла для леди Майо и Чарльза. Но в этот раз я едва взяла первые ноты, когда явился посыльный с письмом для Чарльза.
Секундочку! Вы обратили внимание, какая марка была на конверте?
Да. Какая-то иностранная, мисс Форсайт казалась удивленной. Но какое это имеет значение, если вы
Если я что?
Лицо нашей гостьи какую-то секунду выражало полнейшую растерянность, но потом, словно чтобы прояснить некое недоразумение, она поспешила продолжить свой рассказ:
Чарльз вскрыл конверт, прочитал письмо и мертвенно побледнел. С каким-то неразборчивым восклицанием он бросился прочь из комнаты. Когда же полчаса спустя мы спустились в холл, то узнали, что он и Треплей отбыли из гостиницы со всем своим багажом. Записки он не оставил. И ничего не велел передать на словах. С тех пор я его не видела.
Селия Форсайт опустила голову, а в ее глазах блеснули слезы.
А теперь, мистер Холмс, после того как я была с вами полностью откровенна, мне хотелось бы такой же откровенности с вашей стороны. Что вы написали ему в том письме?
Вопрос был столь неожиданный, что теперь уже я с изумлением откинулся на спинку своего кресла. Лицо Шерлока Холмса оставалось непроницаемым. Его длинные нервные пальцы потянулись за табаком, который он по странной привычке хранил в персидской туфле, и он принялся набивать глиняную трубку.
В том письме, стало быть! это было скорее заявление, нежели вопрос.
Да! То письмо написали вы. Я сама видела вашу подпись. Это и привело меня сюда!
Да! То письмо написали вы. Я сама видела вашу подпись. Это и привело меня сюда!
Дорогая моя! отозвался на это Холмс. Потом несколько минут он хранил молчание, голубоватый дым окутывал его, а взгляд был устремлен на наши каминные часы. Бывают случаи, мисс Форсайт, отозвался он наконец, когда любому из нас необходимо соблюдать крайнюю осторожность в своих ответах. Мне же осталось задать вам только еще один вопрос.
Какой же, мистер Холмс?
Леди Майо по-прежнему расположена к мистеру Чарльзу Хендону?
О да! Она весьма к нему привязалась. Не раз я слышала, как она обращалась к нему просто «Алек» как я поняла, так его называют близкие друзья. Мисс Форсайт сделала паузу, а потом спросила с оттенком сомнения и даже подозрительности в голосе: Но зачем вам это?
Холмс встал.
Лишь затем, что я буду счастлив заняться вашим делом. Я полагаю, сегодня вечером вы возвращаетесь в Грокстон-Лоу-Холл?
Да. Но разве это все, что вы можете мне сказать? Вы так и не ответили ни на один из моих вопросов.
Знаете ли, у меня свои методы работы, что, несомненно, подтвердит присутствующий здесь Уотсон. Но будет ли вам удобно приехать сюда ровно через неделю в девять часов вечера? Благодарю вас. Надеюсь, у меня появятся для вас новости.
Это явно был вежливый способ закончить беседу. Мисс Форсайт тоже встала из кресла и окинула Холмса взглядом, исполненным такой тоски, что я почувствовал необходимость хоть как-то утешить ее.
Не надо так грустить, мэм! воскликнул я, мягко взяв ее за руку. Вы можете целиком и полностью положиться на помощь моего друга мистера Холмса, как и на мое содействие тоже.
Мои слова были вознаграждены милой благодарной улыбкой. Когда дверь за нашей прелестной посетительницей закрылась, я повернулся к своему товарищу и не без упрека посмотрел на него.
Должен заметить, Холмс, что вы могли бы отнестись к юной леди с чуть большей долей сочувствия.
В самом деле? Чего ради? Благостной атмосферы в доме?
Стыдитесь, Холмс! Я снова опустился в кресло. Дело простейшее, в этом нет сомнений. Но чего ради вы написали письмо этому безумному разрушителю часов, я просто ума не приложу.
Холмс склонился вперед и положил свой длинный и тонкий указательный палец мне на колено.
Никакого письма я не писал, Уотсон.
Что! воскликнул я в изумлении.
В том-то и дело. Уже не в первый раз кто-то пытается прикрыться моим именем. И если я не ошибаюсь, здесь затеяна какая-то дьявольская игра.
Значит, вы восприняли все это вполне серьезно?
Настолько, что уже нынче вечером отправляюсь на континент.
В Европу? В какую страну? В Швейцарию?
Нет-нет. Какое отношение к этому имеет Швейцария? След начинается гораздо раньше.
Так куда же вы едете?
Разве это не очевидно?
Опять вы за свое, Холмс!
А между тем вы располагаете всей информацией и, как я заверил мисс Форсайт, вам известны мои методы. Используйте же их, Уотсон! Используйте!