Бог мой! воскликнул он. Господи! Обычно бледные щеки его чуть порозовели, в глазах появился блеск, так хорошо знакомый мне по старым добрым временам. Ваша помощь, Уотсон, как всегда, поистине неоценима! воскликнул он. Нет, сами вы не источник света, но вы его проводник.
Так я помог вам? Упомянув о желчном пузыре?
Именно!
Нет, правда, Холмс?
Сейчас мне необходимо найти одну фамилию. Да, несомненно, надо найти одну фамилию. Будьте добры, передайте мне папку с записями на букву «Б».
Я тут же передал ему объемистую папку, одну из многих, где он хранил вырезки из газет с описаниями разных происшествий, привлекших его внимание.
Но, Холмс, ни одна из фамилий героев этой истории не начинается на букву «Б»!
Верно. Я это знаю. Так, Б-а, Ба-р. Бартлет! Гм Ха! Старый добрый указатель. Торопливо перелистав страницы, Холмс захлопнул папку, опустился в кресло и, не выпуская ее из рук, нервно забарабанил по обложке длинными пальцами. За спиной у него на специальном химическом столике поблескивали в лучах солнца колбы, пробирки и реторты. Всех данных у меня, конечно, не было, пробормотал он. Даже теперь они еще неполные.
Лестрейд поймал мой взгляд и подмигнул.
А для меня их более чем достаточно! ухмыльнулся инспектор. И они меня не подведут. Этот рыжебородый доктор самый настоящий убийца. Чистый дьявол. Мы знаем, что это он, да и мотив очевиден.
Тогда почему вы здесь?
Потому что мне недостает одной детали, весьма, впрочем, существенной. Мы знаем, кто сделал это, но не знаем как.
За время нашей поездки в Сомерсет Лестрейд задавал тот же вопрос раз пятнадцать, если не больше, пока он не начал отдаваться болью у меня в висках.
День выдался долгий и жаркий, и когда мы наконец вышли из поезда на маленькой станции, лучи заходящего солнца золотили мягко закругленные холмы Сомерсетшира. На склоне холма, за крышами деревенских домов и рядами благородных старых вязов, при одном взгляде на которые, казалось, слышалось звонкое журчание ручейков, высился большой белый дом.
Да до него не меньше мили, кисло заметил Лестрейд.
Не собираюсь сразу заходить туда, бросил Холмс. Скажите, в деревне есть постоялый двор?
Да, «Кэмбервел-армс».
Тогда идемте прямо туда. Предпочитаю начинать на нейтральной территории.
Но Холмс! воскликнул Лестрейд. Не понимаю, я
Это очевидно, отрезал Холмс и не произнес больше ни слова до тех пор, пока мы не оказались в небольшом и чистом холле старинного постоялого двора. Там Холмс нацарапал что-то в блокноте, вырвал из него листок и разделил надвое. А теперь, мистер Эппли, окажите нам любезность и отправьте своего слугу с этой запиской в «Отдых праведника», а вторую передайте мистеру Эйнсворту.
С удовольствием, мистер Холмс.
Вот и отлично. Теперь у нас есть время выкурить трубку до прибытия сюда мисс Долорес и ее жениха.
Какое-то время мы сидели молча, погруженные в свои мысли. Что касается меня, то я ни на секунду не усомнился в правильности действий своего друга, хотя и не понимал пока их цели.
Что ж, мистер Холмс, заговорил наконец Лестрейд, вы тут напустили столько туману, что даже ваш друг доктор Уотсон пребывает в недоумении. Может, все же поделитесь своими соображениями?
Никакой версии пока нет. Я просто выясняю кое-какие факты.
Что ж, мистер Холмс, заговорил наконец Лестрейд, вы тут напустили столько туману, что даже ваш друг доктор Уотсон пребывает в недоумении. Может, все же поделитесь своими соображениями?
Никакой версии пока нет. Я просто выясняю кое-какие факты.
И упустите преступника за этим выяснением.
Там видно будет. Кстати, викарий, а в каких отношениях состоит мисс Долорес с вашим племянником?
Странно, что вы вдруг заговорили об этом, удивился мистер Эппли. Их отношения уже давно стали для меня источником беспокойства. Впрочем, ради справедливости должен добавить, причиной тому была исключительно молодая леди. По некой непонятной мне причине она вдруг страшно невзлюбила его. И хуже всего то, что не стеснялась показывать это на людях.
Ага! Ну а мистер Эйнсворт?
Эйнсворт слишком добр и благороден, чтоб последовать примеру своей невесты. Принимает все ее выпады почти как личное оскорбление.
Вон оно как. Что ж, похвально. А вот, если не ошибаюсь, и они.
Дверь скрипнула, и в комнату вошла высокая грациозная девушка. Она переводила темные сверкающие глаза с одного из нас на другого, и в этом долгом испытующем взгляде читались враждебность и даже отчаяние. За ней следовал стройный светловолосый молодой человек с ясными и умными синими глазами. Он обменялся словами приветствия с преподобным Эппли.
Кто из вас мистер Шерлок Холмс? осведомилась юная леди. Ах да! Полагаю, вы раскопали какие-то новые доказательства, верно?
Я приехал выслушать их, мисс Дейл. Я много узнал об этом деле. Кроме разве что одного. Что действительно произошло в ту ночь, когда ваш дядя умер.
Вы как-то особо подчеркнули слово «умер», мистер Холмс.
Но, моя дорогая, разве он мог произнести его иначе? Молодой Эйнсворт изобразил подобие улыбки. Ведь головка ваша забита самыми несуразными предрассудками, вы отчего-то вообразили, что гроза, разразившаяся в ночь на вторник, могла огорчить дядю. Но ведь она закончилась до того, как он умер.