Ни Инеска, ни Кетошка в лотерее не участвуют у Инески похожий набор есть, а Кетошка готовит в посуде, доставшейся ей от грузинской бабули глиняной кеци и чугунной.
Итак, нас трое. Пишем бумажки и бросаем жребий.
И мне достаются сковорода и турка. То, что совсем не нужно. Кофе мы не варим, а пьем растворимый. Мясо отвариваем, а курицу запекаем у мужа язва, и мы ничего не жарим. И на черта мне эта турка и сковородка?
Я расстраиваюсь так, что стыдно. На глаза наворачиваются слезы. Потерю куртки я не переживала так сильно, как потерю вожделенных кастрюль.
Ко мне подходит Ольга и отдает свои бумажки. На них написано кастрюля большая и кастрюля средняя.
Возьми! говорит она. Зачем они мне? Мать испортит, а мне готовить некому.
Ну, тяну время я, сегодня некому, а завтра
Вот завтра и куплю! улыбается Ольга.
И я снова счастлива! И это значит, что хозяйки во мне больше, чем женщины! Потому что кастрюли важнее! А как же мой муж с «заинтересованным» взглядом?
Ну и черт с ним! Уйдет буду любоваться кастрюльками. Они-то мне точно нервы не попортят.
Я глажу руками это красное, в желтых и синих цветах, эмалированное чудо.
Одна для первого. Другая для каш, пюре или компота.
Нет! Нет и нет! Зачем убивать эту красоту такими банальностями, как щи или овсянка! Поставлю на полку, пусть стоят и украшают мою кухню!
И еще мою жизнь!
Я с благодарностью смотрю на Ольгу и уже ее не ненавижу и даже почти люблю.
Финские сигареты хватает Кетошка три блока, для мужа. Никто не возражает.
Что сигареты! У Марьяны есть еще и итальянские макароны целых пять пачек. Тоненькие, длинненькие, желтенькие, в красивой красной пачечке. На них написано «Спагетти». Настоящие спагетти! Мы разглядываем их, как папуасы стеклянные бусы.
А как делить? Пачек пять, нас шестеро. Отказываться никто не собирается благородных нет.
Назревает конфликт.
Марьяна чувствует себя виноватой и пытается спасти положение:
Есть еще ветчина! Датская, в банке! Кому-то ее, остальным макароны.
Ветчина. Датская. В банке. Это неплохо, но Ветчину мы все ели, а вот настоящие спагетти!
Вспоминаю из книг томатный соус, чеснок, листья базилика. Вот с последним ингредиентом туговато. Что за птица базилик? Можно просто с сыром. «Российским». И ничего плохого! Нет! Макароны мне! Потому что мои дети их обожают! Даже наши серые, толстые и клейкие.
На ветчину соглашается Инеска дочке Лильке в дорогу, и мы облегченно вздыхаем. Потом наша кудесница достает полотенца махровые, толстые, пушистые. В цветах. И целых десять штук.
Инеска решительно заявляет:
Четыре мне! Лильке на сборы. У них все девки с импортными полотенцами, а моя с советским старым дерьмом. Стыдоба.
Ей никто не возражает имеет право. Да и потом ветчина. Совесть же у нас есть. Плещется на донышке.
Осталось шесть полотенец. Нас четверо.
Кетошка жалобно говорит:
А можно мне два? Одно маме на день рождения! Юбилей все-таки!
А как делить четыре? желчно осведомляется Ольга. Нас-то трое!
Два могу взять я, тихо вякаю я.
Да? усмехается Наташа. И я не прочь! Умная какая! Или у твоей мамы тоже юбилей?
Марьяна оживляется и напряженно следит за баталией. Переводит взгляд с одной на другую, ждет кровавой развязки и По-моему, балдеет.
Я могу вообще не брать! обиженно говорит Кетошка и начинает хлюпать носом.
Да бери ты! зло обрывает ее Наташа. Юбилей ведь, подкалывает она.
А третье разрежем! вторит ей Ольга. И я уже жалею, что отдала ей куртку.
Компромисс Марьяна не предлагает.
Мы молчим, не желая уступать. Я, кстати, недавно уже уступила.
И тут в комнату входит мой муж. Весьма недовольный, невыспавшийся, с заломом на правой щеке.
Всё, надеюсь? спрашивает он, кивая на часы. Три утра, между прочим.
Это ты к чему? срываю на нем свою злость и тут же об этом жалею.
Да так, жестко отвечает он. На всякий случай. Не натешились еще, дамочки?
И я понимаю, что от лишнего полотенца я уже отказалась. Семья дороже борьбы. За полотенце уж точно.
Тут подает голос лысый маленький Сеня.
Покурим? с улыбкой во весь щербатый рот предлагает он моему мужу.
Муж (желваки на лице в работе) мрачно кивает и бросает мне:
У тебя пятнадцать минут. И желчно добавляет: Дорогая!
Я начинаю запихивать в сумку свои драгоценные покупки. Руки дрожат про мужа я позабыла. И про то, что нам завтра на работу, тоже. Мне вставать в восемь, а ему, между прочим, в шесть. То есть через два часа, с учетом дороги.
Может, лучше не ложиться? Интересно, смогу ли я это озвучить?
Марьяна ныряет в сумку и выуживает с самого дна конверт. Обычный почтовый конверт.
В голове пролетает мысль: «Завещание. Сейчас она огласит завещание. На некупленные товары повседневного спроса и пустые баулы. Свои кроссовки и Сеню кому?»
Думаю, что мне бы достались баулы и Сеня. Или, скорее всего, один Сеня. Я много лет замужем, не жадна, уступчива, жалостлива, наверняка неплохо готовлю иначе к чему мне кастрюли? Словом, Сеня будет в надежных руках. Это у меня с возбуждения и с недосыпа такой вот бред лезет в голову, ох И еще от предвкушения семейного скандала.
Но из конверта Марьяна достает золотую цепочку. Тоненькую и блесткую именно такую, о которой я, разумеется, мечтала. Всю жизнь.