Он не употреблял героин, считал это забавой для дураков и неудачников, причем опасной забавой. Не раз ему случалось видеть исколотые руки законченных героинщиков, на которых не было живого места. Не раз случалось видеть людей, умерших или впавших в кому от передоза. Кокаин казался ему куда безопаснее и благороднее, он казался наркотиком богатых и знаменитых, наркотиком успешных и процветающих людей. Но, в конце концов, подумал Штандартен, от одного укола ничего страшного с ним не случится. Даже забавно попробовать эту разновидность «дури»
Но тут вдруг ему неожиданно захотелось говорить, говорить все подряд, бессвязно и безостановочно.
Кинжал ты захотел!.. проговорил Штандартен заплетающимся языком. А вот хрен тебе! Нет у меня кинжала, я его Сереге Куницыну отнес, чтобы он с ним разобрался, а Серега, козел, еще кому-то отдал
«Что же я делаю? испуганно зазвучал в голове Штандартена внутренний голос. Зачем же я все это рассказываю?..»
Однако язык жил своей собственной, отдельной жизнью, он продолжал свою исповедь:
Серега отдал кинжал какому-то спецу в этом музее как его
В каком музее? осведомился незнакомец совершенно спокойно.
«Молчи! кричал внутренний голос. Не говори ему хотя бы этого!»
Но язык Штандартена не унимался.
Ну, в этом который на Неве ну, в Эрмитаже
В Эрмитаже, удовлетворенно проговорил незнакомец. Очень хорошо. А кому он его там отдал? Хотя бы в каком отделе?
Не знаю, честно ответил Штандартен. Серега, сволочь, не сказал я его спрашивал, а он, собака, умер
Жаль, вздохнул незнакомец, выходя наконец из-за спины Штандартена. Очень печально. Выходит, ты поторопился, раньше времени убил своего друга
Штандартен попытался разглядеть лицо незваного гостя но перед глазами все расплывалось, комната постепенно растворялась в хороводе цветных пятен, и наконец вместо нее перед глазами Штандартена возникла такая знакомая картина бушующее, штормовое море, низко нависшее над ним мрачное небо, грозный утес, о который разбивались могучие свинцовые валы
Штандартен стоял на краю этого утеса, вглядываясь в морскую даль, а над ним, среди облаков, гордо парил, широко раскинув крылья, огромный белый орел.
Внезапно орел сложил крылья и с победным клекотом устремился вниз, к нему, Штандартену.
Штандартен подумал, что орел хочет опуститься на плечо, чтобы все поняли, какая перед ним великая, беспримерная миссия но вместо этого огромные когти гордой птицы вонзились в шею человека, разорвав жилы.
Штандартен забился в резном кресле и наконец застыл.
Анна Африкановна Лебедкина, соседка невинно убиенного Степана Сапогова, сидела в крошечном кабинете и с явно выраженным неодобрением смотрела на женщину, находившуюся по ту сторону обшарпанного письменного стола. В кабинете стояла невыносимая духота, потому что все окна были наглухо законопачены. Анна Африкановна, выходя сегодня утром из дому, надела теплое пальто и красный мохеровый берет и теперь страдала от жары. Однако физические неудобства не могли сломить старушку.
Она-то в своей жизни повидала всякого, провела всю молодость на ударных комсомольских стройках, растила хлеб на целине и восстанавливала города в трудные послевоенные годы. Она всегда была в первых рядах, главной запевалой, первой застрельщицей, ей ли бояться жары и духоты!
Дух Анны Африкановны ничто не сумело сломить. Даже сейчас, когда трудно прожитые годы дают себя знать ломотой в суставах и одышкой при подъеме на пятый этаж без лифта, Анна Африкановна вполне может обходиться без чужой помощи. Да что там, ведь она сумела в одиночку отбиться от убийцы Степана! И хоть соседи, эти равнодушные и трусливые люди, не выбежали всем миром на лестницу и дали преступнику уйти безнаказанным, Анна Африкановна осталась жива и невредима, причем только благодаря своей недюжинной решительности и смекалке.
Нынешнее недовольство Анны Африкановны было вызвано не духотой. И не плакатом на стене, призывающим доверять охрану любых объектов служебным собакам. Правда, собака, изображенная на плакате, выглядела весьма легкомысленно рот до ушей, язык вывален, и фуражка набекрень. Расхристанная такая собаченция, совсем как сосед Степан, покойничек, когда лишнего примет.
Анна Африкановна смотрела осуждающе вовсе не на собаку, а на женщину, сидевшую напротив, на хозяйку кабинета, представившуюся ей майором милиции Ленской. Именно она ведет дело об убийстве Степана Сапогова и вызвала сегодня Анну Африкановну на допрос как главного свидетеля.
Как только Анна Африкановна вошла в кабинет, так сразу поняла, что толку с такого допроса не будет. Да и вообще с расследования этого. Нет, она-то, ясное дело, расскажет все, что знает. Степан, можно сказать, на глазах у нее вырос, да и убийцу она отлично запомнила. Да вот сумеет ли эта размазня хотя бы записать все правильно, вот в чем вопрос-то Дали бы Степаново дело хоть какому мужику покрепче, все-таки убийство, серьезное преступление. А этой только кражи в трамвае расследовать, да и то пустое дело, никого она не найдет
В который раз Анна Африкановна неодобрительно уставилась на свою визави. Было от чего прийти в негодование.