Наблюдателей выставили на полуразрушенном чердаке; туда же и забрался связист.
«Найденыши», проснувшиеся от звуков недавнего боя, жались в углу и испуганно посматривали на нас. Вдруг мы озвереем и начнем вымещать свою злость на них?
Паша, занимавшийся хозяйственной деятельностью, недолго думая припряг «освобожденных» для различных работ. Кого-то заставил громоздить кирпичные завалы в широких коридорах дома, кого-то подрядил чистить картошку для завтрака. Я, разобрав трофеи, обнаружил несколько десятков противопехотных мин-«лепестков» ПФМок и пару ОЗМ-72. ПФМки были мне ни к чему, а вот ОЗМки вполне можно было использовать для выставления небольшого минного поля, дабы обезопасить подходы к своей цитадели.
Паша, занимавшийся хозяйственной деятельностью, недолго думая припряг «освобожденных» для различных работ. Кого-то заставил громоздить кирпичные завалы в широких коридорах дома, кого-то подрядил чистить картошку для завтрака. Я, разобрав трофеи, обнаружил несколько десятков противопехотных мин-«лепестков» ПФМок и пару ОЗМ-72. ПФМки были мне ни к чему, а вот ОЗМки вполне можно было использовать для выставления небольшого минного поля, дабы обезопасить подходы к своей цитадели.
Взяв в руки подкотельник с горячим чаем, я осторожненько поднялся на чердак к наблюдателям. Григорович равнодушно рассматривал окрестности в бинокль и смачно позевывал. Связист дремал в уголку, напялив на голову наушники. От моего пинка он проснулся, очумело помотал головой и включил радиостанцию.
На пункт управления на этот раз выйти не удалось. Зато наши друзья мотострелки живо отозвались. Проснувшийся «Янтарь» расспросил меня про обстановку и пообещал влупить по месту сбора техники боевиков, ежели группировочная артиллерия игнорирует мои данные. Он поинтересовался, не собираюсь ли я обратно. В принципе, задача была выполнена и система обороны боевиков в этом районе более менее вскрыта. Можно и вернуться. Хотя если вернемся, то нам снова нарежут задачу, а того и гляди могут кинуть в центр города, а туда я как-то не очень стремился. Здесь, хоть и шастают боевики на БТРах, все равно как-то поспокойнее. Переговорив с начальником блокпоста, я побегал по частотам, послушал переговоры, доклады о «двухсотых», «трехсотых». Кому-то приходилось несладко, намного хуже, чем нам. Погибала целая бригада на вокзале, но я об этом как-то не задумывался. Попозже, когда мы уже работали в Ленинском районе города, события тех дней стали более-менее известны, но какого-либо отпечатка почему-то не оставили видно, сильно был занят делами своего маленького подразделения и спасением своей шкуры и своих подчиненных. Задумываться над бойней в районе железнодорожного вокзала я стал намного позже, уже через несколько лет, когда началась Вторая чеченская, а так все было недосуг.
Изредка коротким «чш-ш-ш» снайпер привлекал мое внимание и подавал бинокль. По улицам сновали люди, женщины и мужчины. Несколько раз заметили передвигающиеся группки боевиков. Проехал ЗИЛ и остановился неподалеку от нашего пристанища. Подбежали женщины и несколько мужиков. Из грузовика начали вытаскивать раненых, обмотанных бинтами, кого-то грузили на носилки, кто-то, опираясь на помощников, выпрыгивал из кузова сам. Возле подбитого нами БТРа скопилась небольшая кучка боевиков, о чем-то переговариваясь. Осматривали повреждения, махали руками. Подъехал трактор, зацепил подбитую бронемашину и уволок куда-то в глубь двора, возле которого заглох БТР. Мне стало интересно, что с ним хотят сотворить. Я от любопытства осторожно вылез на плоскую крышу, украшенную по углам маленькими башенками. Отсюда стало видно лучше. БТР затолкали внутрь садика и начали маскировать его снятым штакетником и прочим мусором. Скорее всего, крупнокалиберный пулемет снять не смогли и решили устроить неподвижную огневую точку. Мои догадки вскоре подтвердились. Несколько мужиков с пилами принялись спиливать верхушки и ветки деревьев, закрывающие сектор обстрела башенным пулеметам. Все-таки надо было нам сотворить что-нибудь мерзопакостное с пулеметами, чтобы боевики не могли их использовать вновь. Однако не догадались. Придется ночью совершать вылазку и уничтожать огневую точку или при обстреле артиллерией с Ханкалы попытаться дать целеуказание минометчикам мотострелков. Сейчас разрывы грохали где-то неподалеку от нас, в районе улицы Черноглебова, и обстрел улицы в нашем районе, а конкретно по скоплениям выявленных сепаратистов, мог навести тех на мысль, что где-то поблизости находится артиллерийский корректировщик. Да и мало ли что, вдруг они прослушивают наши рабочие частоты, и раньше времени вскрывать свое местоположение перед противником мне не хотелось. Приходилось просто ждать и наблюдать, фиксируя направления передвижения и количество вооруженных людей. Оставив наблюдателей, я спустился вниз. Надо было продумать порядок связи с людьми, находившимися на чердаке. В случае какой-либо опасности им некогда будет бегать вниз, да и перебежками можно случайно обнаружить себя. Ну почему в обнаруженных нами трофеях нет никакой завалящей радиостанции? Жаль, очень жаль. Зато нашелся длинный моток капроновой бельевой веревки. Пришлось размотать веревку и привязать к ложке, которую засунули в пустой казан и закрыли крышкой. Веревку протянули до наблюдательного поста. Я в двух словах объяснил Григоровичу основы «водолазной» азбуки, сколько раз и в случае чего надо дергать фал. Проверили, немудреная сигнализация работала исправно. Ложка глухо звенела в казане. Можно и позавтракать. Паша сварил большую кастрюлю картошки и приправил ее тушенкой. Позавтракали. Меня потихоньку разморило; отдав указания замкомгруппы, я прилег на матрас в углу и мгновенно задремал. Проснулся я часа через два. Разбудил меня фельдшер.